Худшее позади. Воровка найдена. Она ответит за свое преступление, а Салим получит от этого моральное удовлетворение. Скорее всего, ее упекут за решетку. Он представил себе Грейс в тюремной робе, потом взглянул на нее. Она по-прежнему сидела не шевелясь. О чем она думает?
Салим заставил себя сосредоточиться на работе.
Он проверил электронные сообщения, ответил на некоторые из них, сделал заметки, проверил курсы ценных бумаг, прочел электронную версию газеты «Нью-Йорк тайме».
Снова появился стюард, везя перед собой тележку с едой.
— Позвольте предложить вам еду, сэр, леди…
— Спасибо, вы можете идти, — коротко ответил Салим, и стюард ушел.
Салим повернулся к Грейс.
— Хочешь кофе?
Нет ответа.
— Я спросил…
— Я слышала тебя. Не хочу.
Итак, наконец-то Грейс снизошла до него и ответила на его вопрос. Но она по-прежнему не отрывала глаз от иллюминатора.
Салим стиснул зубы. Что она себе позволяет, дьявол побери? Она что, решила объявить голодовку?
Он выпил кофе, поел немного, потом вернулся к работе.
Салим едва сдерживал гнев.
Почему Грейс так ведет себя? Хочет вызвать его сочувствие? Или молчание должно свидетельствовать о ее плохом настроении? Неужели ей, в самом деле, не по себе? Хотя, скорее всего, так и есть. Ведь Салиму удалось найти ее и призвать к ответу.
— Грейс, — позвал он, но она не пошевелилась. — Нам еще долго лететь. Ты совсем не голодна?
Она не двигалась с места. Выругавшись, Салим отложил в сторону ноутбук и поднялся на ноги.
— Я с тобой разговариваю!
Грейс медленно повернула голову и посмотрела на него. При виде ее бледного лица и синяка на виске Салим испытал шок. Его сердце сжалось от сочувствия. Он сел в соседнее кресло.
— Ты больна.
— Нет.
— Ты ужасно выглядишь.
— Я знаю. Спасибо, что напомнил.
Грейс попыталась отвернуться, но Салим взял ее за подбородок и повернул к себе лицом.
— Мне не следовало слушать тебя. Ты должна была показаться доктору. У тебя, наверное, сотрясение мозга.
Возможно, Салим прав, потому что ее голова раскалывалась от боли. Боль только усиливалась, но Грейс не намеревалась признаваться в этом его высочеству.
Согласиться с Салимом — все равно, что признать его победу. А этот мужчина одержал над ней уже много побед. Кроме того, он мог приказать пилоту развернуть самолет и лететь обратно на Бали.
— Ты сейчас похожа на привидение, — сказал он. Грейс дернула подбородком. От этого резкого движения ее затошнило. Она едва сдержала стон.
— У меня болит голова, — холодно произнесла она. — Но, это пройдет. И какое тебе дело до моего самочувствия? Я нахожусь на борту твоего самолета, мы летим в Нью-Йорк. Моя жизнь трещит по швам. — Ее глаза блеснули от ненависти. — Всемогущий шейх выиграл! Не думай, что я поверю, будто ты проявляешь сострадание к жертве.
