Тристану он тогда тоже не знал.
— Как она? — Виктор и сам жалел, что задал этот вопрос. Ему не стоило интересоваться ей, ему стоило бы забыть, но он не мог. Он постоянно оглядывался назад, постоянно прислушивался в надежде, что услышит тихий звон ее браслетов и увидит ее у себя за спиной.
— Уехала в Дублин. Она очень злится на тебя, просто безумно. Но больше от нее нет никаких вестей, — нехотя ответил Учитель. — Послушай, Виктор. Перестань постоянно мысленно возвращаться к ней. Она тормозила тебя, когда вы были вместе, но не должна тормозить сейчас. Ее больше нет с тобой рядом. И не будет. И это к лучшему, — он тихо вздохнул и добавил: — Ты лучше нас всех знал, что именно этим все и закончится.
Чистая правда. Виктор с самого начала, с самой их первой встречи знал, что их с Тристаной история закончится именно так, но все равно пытался перехитрить судьбу.
— Да-да, я понимаю, — Виктор вновь закивал. — Ты знаешь… Я благодарен тебе за это дело. Это как… глоток свежего воздуха.
— Глоток жизни, да? — похоже, Учитель улыбался. — Позвони Пенелопе. И мне, если вдруг появятся новости, — вместо прощания произнес Учитель и повесил трубку.
Он знал, что сейчас Виктор снова задумается о деле и на время отвлечется от тяжелых мыслей. Он знал Виктора достаточно хорошо, чтобы уметь вовремя исчезнуть. Магия, что была у них в крови, связывала их крепче, чем родственные узы.
Мысли о Тристане действительно покинули Виктора на время. Он отпил немного виски из бутылки, оставленной ему Аурикой, потер лицо руками, борясь с ощущением того, что он бежит от чего-то, и вышел из номера.
Тот факт, что один из дневников он так и не прочитал, не давал Виктору покоя. Вариант с интернет-блогом он отсеял почти сразу. Наверняка Грейс можно было найти не в одной социальной сети, но никогда бы эта девушка не променяла хруст исписанных листов ежедневника на печатные буквы на экране. Ей нравилось собирать эти блокноты, она вклеивала на страницы засушенные цветы, записки и билеты, тщательно подбирала каждый новый ежедневник. Ей нравилось, что она может держать их в руках. Так легко было представить ее рядом с лампой, с чашкой горячего шоколада в руке, перечитывающей старые записи.
Заходя в лифт, Гадатель чуть не налетел на высокого худого альбиноса. Тот смотрел на него на пару секунд дольше, чем следовало бы, прежде чем уступить дорогу. До первого этажа они ехали в тишине, но все это время Виктор не мог отделаться от чувства тревоги, вызванного присутствием альбиноса. Что-то с ним было не так. Если бы Виктору понадобилось описать его в двух словах, он бы сказал, что будь Снежная королева мужчиной, она была бы похожа на этого парня. Казалось, что даже пол и стены рядом с ним покрываются тонкой коркой льда, незаметной глазу, но ощутимой. Это чувство Виктору не нравилось. Впрочем, ему не нравилось слишком многое в этом деле и в этом месте, и едва ли это можно было списать на усталость.
