Откуда-то из-под ног раздался скрежет, и он прижался к стене, глядя на дыру у пола. Снова стало тихо. Малагирос ждал, обливаясь потом и стараясь дышать ровнее.
Чудовище выскочило из дыры настолько внезапно, что Малагирос растерялся, хотя и готовился к любым неожиданностям. При виде гигантской бурой крысы он в ужасе застыл. Крыса кинулась на него, злобно вереща. Ее черные глаза вылезали из орбит, желтые клыки были зловеще обнажены.
Удар пришелся Малагиросу в грудь, но он устоял на ногах, хотя и пошатнулся. Крысиные зубы порвали на нем рубаху, исцарапали грудь, лязгнули перед самым носом. Он ухитрился схватить мерзкую тварь за горло и теперь, крича от боли, не давал ей вцепиться в него со всей силой. Из крысиной пасти ему в лицо летели клочья пены. Он испугался, что зверь болен бешенством.
Малагирос с разбегу врезался в противоположную стену, преследуя цель расплющить крысу. Ему пришлось повторить этот отчаянный маневр еще несколько раз, прежде чем из пасти, утыканной острыми, как бритва, зубами, раздался истошный предсмертный визг. Наконец чудовище заметно ослабело, и Малагирос сумел оторвать его от своей одежды, чтобы с размаху шарахнуть об стену. У крысы треснул хребет. Малагирос с отвращением разжал пальцы, и тварь безжизненно шлепнулась на пол.
В яме опять стало темно.
Афония боязливо вошла в казарму к стражникам. Для них она была невидима, однако ее задача состояла в том, чтобы ни до кого не дотронуться и не издать ни звука. Опасно было также оказаться в луче света, чтобы не отбросить тень. Она имела дело с непроходимыми тупицами, но у света свои законы, и его гораздо труднее обмануть.
Она грациозно обогнула обнявшуюся парочку, пригнулась, чтобы не получить по лбу брошенным кубком, и на цыпочках устремилась к двери. Но тучный заросший охранник, источавший винный и прочие мерзостные запахи, бросился ей наперерез.
— Кто ты? — проревел он, выпучив маленькие красные глазки. — Что ты тут вынюхиваешь?
Афония не растерялась и ткнула его пальцем в середину лба.
— Ты меня не видишь, — сказала она, надеясь заворожить его взглядом.
Он отбросил ее руку.
— А вот и вижу!
Мужлан сорвал с ее головы платок и просиял, сообразив, что за красотка попала ему в лапы. Он оглянулся, в надежде поймать завистливые взгляды. Однако соратники по караульной службе были слишком заняты.
«Попробую выманить его в коридор», — решила Афония. По всей видимости, толстяк оказался невосприимчив к колдовству, поскольку был слишком пьян. Она улыбнулась ему. Воодушевленный, он ухватил ее грубой лапой за талию.
