Но пока, сидя в зале суда, Ольга Николаевна об этом знать еще не может. Она только думает, что больше жить так, как они живут, невозможно и надо хоть через ЖЭК, хоть через суд добиться разрешения на передел квартиры. Для этого надо пробить только дверь из их комнаты в соседнюю парадную. Она отдаст последнее, чтобы сделать эту дверь, а из маленькой комнаты сделать кухню и санузел. А главное -- навсегда заколотить выход в ту часть квартиры, где живет этот страшный инвалид, так тебе и надо, подонок, и твоя змея пусть помучается теперь, пусть... А ее Леня, как говорит их адвокат, если только будет вести себя примерно, выйдет на свободу года через три, а может быть, и раньше, если к очередному юбилею Октября будет объявлена амнистия, но -- она это знает -- уже другим человеком, потому что в лагере его хорошему не научат, а он такой молодой, такой беззащитный. Господи, только бы там его не били и не надругались. От последней мысли на нее наваливается такая волна боли, что она лишается сознания, но окружающие этого не замечают.
А прокурор, тем временем, читает с листка список наград подводника: за успешно проведенную боевую операцию в Средиземном море, за спасение экипажа горящего танкера в проливе Босфор, за успехи в боевой и политической подготовке, за работу с экипажем.
Нью-Йорк, 2001г.
