народное утвердили сие правило для монархий, что закон должен
располагать троном, а Бог, один Бог, — жизнию царей!.. Кто верит
Провидению, да видит в злом самодержце бич гнева небесного!
Снесем его, как бурю, землетрясение, язву,— феномены страшные, но
редкие: ибо мы в течение 9 веков имели только двух тиранов: ибо
тиранство предполагает необыкновенное ослепление ума в государе,
коего действительно счастие неразлучно с народным, с правосудием
и с любовью к добру. Заговоры да устрашают народ для спокойствия 47
государей! Да устрашают и государей для спокойствия народов!..
Две причины способствуют заговорам: общая ненависть или общее
неуважение к властителю. Бирон и Павел были жертвою ненависти,
правительница Анна и Петр III — жертвою неуважения. Миних, Лесток
и другие не дерзнули бы на дело, противное совести, чести и всем
Уставам государственным, если бы сверженные ими властители
пользовались уважением и любовью россиян.
Не сомневаясь в добродетели Александра, судили единственно
заговорщиков, подвигнутых местию и страхом личных опасностей;
винили особенно тех, которые сами были орудием Павловых
жестокостей и предметом его благодеяний. Сии люди уже, большею
частью, скрылись от глаз наших в мраке могилы или
неизвестности... Едва ли кто-нибудь из них имел утешение Брута
или Кассия пред смертью или в уединении. Россияне одобрили юного
монарха, который не хотел быть окружен ими и с величайшею
надеждою устремили взор на внука Екатерины, давшего обет
властвовать по её сердцу!
Доселе говорил я о царствованиях минувших — буду говорить о
настоящем, с моею совестью и с государем, по лучшему своему
уразумению. Какое имею право? Любовь к Отечеству и монарху,
некоторые, может быть, данные мне Богом способности, некоторые
знания, приобретенные мною в летописях мира и в беседах с мужами
великими, т.е. в их творениях. Чего хочу? С добрым намерением —
испытать великодушие Александра и сказать, что мне кажется
справедливым и что некогда скажет история.
Два мнения были тогда господствующими в умах: одни хотели,
чтобы Александр в вечной славе своей взял меры для обуздания
неограниченного самовластия, столь бедственного при его родителе;
другие, сомневаясь в надежном успехе такового предприятия, хотели
единственно, чтобы он восстановил разрушенную систему Екатеринина 48
царствования, столь счастливую и мудрую в сравнении с системою
