( Похожа? ( спросила она.
Под рисунком были стихи и я не смог удержаться, чтобы не прочесть их:
Сегодня особенно грустен твой взгляд
И руки особенно тонки колени обняв...
( Гумилев, ( автоматически отметил я.
Не обратив внимания на мою реплику, она аккуратно сложила письмо и спрятала в сумку.
( Никогда в жизни мне никто не писал ничего подобного. Если бы я не знала, что он художник, я бы сказала, что он писатель. Почему ты никогда мне ничего не писал?
( Душа моя, ( я взял ее за руку. ( Зачем мне нужно было тебе писать, если я могу говорить с тобой? Пишут люди, разлученные временем, дорогой, судьбой. Я не хочу писать. Я хочу жить с тобой. Я хочу просыпаться и видеть твое лицо, я хочу сидеть с тобой за этим столиком и пить вино. Ты видишь вот тот дом? ( Я кивнул на браунстоун на противоположной стороне улицы. ( Я хочу, чтобы он был нашим. Чтобы ты посадила цветы на окнах. Чтобы, когда я возвращался с работы, ты открывала мне дверь. Кто--то скажет, что это мещанство, но оно мне по душе. Зачем мне писать тебе письма?
Я бы понял, если бы она засмеялась над этим сентиментальным лепетом. Я бы понял, если бы она цинично сопоставила стоимость браунстоуна в этом районе Бруклина с жалованьем библиотекаря. Но мне показалось, что она была подавлена моими словами. Докурив сигарету в две торопливые затяжки и, не говоря ни слова, она поднялась из--за стола и вышла из кафе. Я задержался, может быть, на две--три минуты, рассчитываясь с официантом. Когда я вышел на улицу, ее не было. Я подумал, что она могла пойти к остановке сабвея и, действительно, подбежав туда, увидел тонкую фигурку, спускавшуюся под землю. Я остановился, вдруг подумав, что это иначе как женской дурью не назовешь и бегать за ней не следует. Я разозлился. И это чувство усилилось, когда я вспомнил нелепицу с этим дурацким домом и цветами на окнах. Злость продиктовала решение: если наши отношения что--то значат для нее, она вернется. Если нет ( значит не судьба. В худшем случае, довольно цинично подумал я тогда, на память мне останется несколько часов, проведенных на заднем сиденье машины.
( Не знал, что ты пишешь такие хорошие стихи, ( сказал я Борису вечером.
Он изменился в лице.
( Она дала тебе это читать?
( Нет, только спросила похожа ли девушка на рисунке на нее.
Он хотел еще что--то сказать, но, передумав, ушел к себе в мастерскую. Отец Владимир, с удивлением наблюдавший эту сцену, спросил меня, что произошло, но я толком не знал, как ему объяснить это. Катя не появлялась. Борис стал избегать встречаться со мной. По вечерам я не слышал его обычного топтания у мольберта. Возвращаясь с работы и подходя к дому, я видел в окне его силуэт у письменного стола. Может быть через неделю, уже пожалев о своей злости, я нашел в кармане куртки смятую карточку "Камажа" с ее телефоном. На другом конце провода включился автоответчик. Я попросил ее позвонить. Она не ответила.
