— Послушай, Джонни, я ведь не шучу. Это же чертовски серьезно. Ты думаешь, что Дэйв Рот работает у него просто так?
Здесь Гордон был прав. Дэйв был правой рукой Фарбера, Ронсон устроил его помощником Гордона, чтобы можно было в любой момент нажать на меня. Теперь все было ясно. Если Рот встревал в дело, это сулило неприятности.
— А чем сейчас занимается Дэйв? — спросил я.
— Ты же знаешь Дэйва, — ответил он, пожав плечами. — Из него лишнего слова клещами не вытянешь, но, похоже, он чувствует себя довольно уверенно. — Гордон протянул мне стакан.
Я взял его и отпил виски, обдумывая ситуацию. Возможно, Ронсон на самом деле летит сюда, чтобы увидеть Фарбера, но кто лучше меня разбирался в делах компании? Я знал все ее слабые и сильные стороны. Я знал, что надо сделать и как сделать. И еще я знал, что меня никто не тронет, прежде чем дела компании не пойдут в гору.
— Послушай, Гордон, — сказал я, — перестань беспокоиться. С утра я буду на студии, и мы во всем разберемся.
Он с сомнением посмотрел на меня.
— Хорошо. Думаю, ты отдаешь себе отчет в своих действиях.
В комнату вошла Джоан, неся кофейник, за ней следовала Дорис с подносом, полным сандвичей. У голливудских жен, как и у жен дипломатов, очень развито чувство времени — они точно знают, когда им выйти и когда вновь вернуться. Я всегда поражался, как это они умудряются?
Мы с Дорис выпили лишь кофе. Была почти половина третьего, когда мы приехали к ней домой.
В доме было тихо, свет горел только в гостиной. Дорис сбросила пальто и прошла наверх. Через минуту она спустилась.
— Он все еще спит, — сказала она. — Мама тоже. Сиделка сказала, что доктор сделал ей успокоительный укол. Бедняжка, ей трудно даже понять, что происходит. Один удар за другим.
Я прошел за Дорис в библиотеку. В камине горел огонь. Очень кстати: ночь была холодной. Не исключено, что заморозки погубят виноград. Мы уселись на диван, я обнял ее за плечи, притянул к себе и поцеловал. Она положила ладони мне на щеки и придвинула мое лицо к своему.
— Я знала, что ты придешь, Джонни, — прошептала она.
Я посмотрел на нее.
— Я б не смог быть вдали от тебя, даже если бы захотел.
Она положила голову мне на плечо, и мы стали наблюдать за язычками пламени в камине. Спустя некоторое время я сказал:
— Хочешь поговорить об этом, милашка?
— Для мужчины ты очень проницательный, — сказала она тихим голосом. — Ты ведь знал, что я не заговорю об этом первой.
Я ничего не ответил. Через несколько минут она снова сказала:
