— В тот раз ты пострадала. Мне следовало вмешаться раньше.
Как будто это что-нибудь изменило бы. У нее дрожали руки, когда она положила бутылку с водой рядом на сиденье.
— Никто не может ее остановить, когда она вот так сходит с катушек.
Как бы то ни было, Брук следует раз и навсегда прекратить это! Она не могла позволить своей матери делать то, что угрожает здоровью ребенка. Гнев закипел в ней при мысли о том, чего им всем могла стоить выходка Бониты.
Он успокаивающе положил руку на ее судорожно сжатый кулак.
— Я думаю, сейчас это неподходящий для тебя разговор.
— Да-да, «думайте о приятном»! — Она заставила себя сделать глубокий вдох и выдох, потом еще и еще.
— Именно. — Он поднес ее кулак к своим губам и поцеловал, один раз, другой, пока тонкие пальцы не разжались. — Расскажи мне о своем детстве, только вспомни хорошее!
Она сказала первое, что пришло ей в голову:
— Мама рисовала когда-то. Выходила на береге этюдником. Мы с Бриттани развлекались по-своему — швыряли пригоршни песка в волны.
— Замечательное воспоминание. — Он погладил внутреннюю сторону ее запястья. Лимузин остановился у железных ворот перед домом на северной окраине косы.
— Я так давно не вспоминала об этом… — Брук виновато улыбнулась. — Дурные воспоминания пересиливают хорошие.
Ворота распахнулись, и она представила, как они закрываются за ней, оставляя ее среди подстриженных кустов и деревьев.
— Думаю, мы с тобой должны позаботиться, чтобы ужасные отношения между нашими семьями не повлияли на то хорошее, что мы сейчас стараемся выстроить.
Он смотрел на нее, пока лимузин медленно ехал по выложенной кирпичами подъездной дорожке, мимо фонтана с ангелом в центре.
— Согласен, но я хочу, чтоб ты не переживала, думая об этом.
— Хмм… Если бы я повела себя эгоистично, то сама выбрала бы имя ребенку!
— Если мы не собираемся назвать ребенка Паркером, я могу полностью довериться тебе в этом.
Наконец-то произошло то, чего он так ждал, — Брук рассмеялась.
— Я подумаю об именах и расскажу тебе.
— Это честно. — Он выбрался из лимузина. И прежде, чем она последовала за ним, наклонился и подхватил ее на руки. Она принялась было протестовать, но он уже нес ее к дому. По крайней мере, сегодня она имела серьезную причину принять его заботу, не беспокоясь о потере своего контроля над ситуацией.
Брук обняла его за шею, и он поднялся по каменным ступеням, вступив под крытую колоннаду перед входной дверью. Она едва успела заметить, что его дом выдержан в цветах меда и неба, как он уже представлял ее взволнованной прислуге. А затем Джордан понес ее к длинной лестнице с перилами из красного дерева.
