— Будем разговаривать через порог? — вдруг охрипшим голосом спросил он.
Она залилась краской и отрицательно покачала головой, шире открывая дверь и пропуская его в гостиную.
— Я удивляюсь, как ты в Париже так загорел?
— Это не в Париже. Перед этим у меня была командировка на год в пустыню на Среднем Востоке.
Она наморщила нос.
— Ты шутишь?
— Хорошенькие шутки! Последние полгода я спал в походной койке на песке. Должен отметить, что это гораздо лучше, чем вовсе без койки, как в первые полгода. Ни выпивки, ни женщин, ни уединения. Зато вволю песка, ветра, жары, и солнца столько, что можно загореть на всю оставшуюся жизнь. — Он провел рукой по коротким волосам и нервно улыбнулся. — Помоги мне. Я болтаю, как неловкий подросток на первом свидании.
— Пожалуйста, не надо о подростках, — с чувством сказала она, закрывая дверь.
Он засмеялся, прошел в комнату и огляделся.
— Представляю, сколько стоит такой номер. Это один из сладких кусочков, о которых ты говорила?
Она пожала плечами:
— Родители девочек выбрали эту гостиницу из-за ее расположения — поблизости от достопримечательностей — и еще за то, что в ней безопасно. А я их сопровождаю.
— Не извиняйся. Этот номер гораздо приятнее, чем койка в пустыне. А потом, мне кажется, ты заслуживаешь всех возможных сладких кусочков в этой жизни.
Кендра подошла к мини-бару.
— Хочешь выпить чего-нибудь холодненького? Здесь должно быть двенадцать разных сортов пива.
— А ты будешь пить пиво?
— А мне безумно нравится вот этот оранжад. У нас в Штатах такого нет. — Она вытащила бутылочку и показала ему наклейку. — Мне кажется, он на вкус совсем как свежевыжатый сок, только газированный.
— Пожалуй, я немножко попробую.
Он подошел к ней и стал рядом, так близко, что она чувствовала тепло, исходящее от его кожи. Когда он потянулся за бутылочкой, она перестала дышать, замерев в ожидании момента, когда их руки коснутся друг друга. Но он вынул бутылочку у нее из руки, ухитрившись не дотронуться до нее, и она была весьма разочарована.
— Здесь есть орешки и чипсы, если хочешь.
— Нет.
Она сделала глоточек оранжада.
— Ну, Джек, чем ты занимаешься в своей морской пехоте?
— Воюю.
— А когда не воюешь?
— Учу воевать других.
— Понятно.
— Не думаю. Большинство гражданских воспринимают военных или на уровне ура-патриотичеких воплей, или на уровне философских дискуссий о войне и мире. — Он взял бутылочку и одним глотком осушил половину. — Послушай, я пришел не затем, чтобы обсуждать свою военную карьеру.
