— Разумеется, нет! Развод совершенно невозможен. Я подарила Лорану сына, наследника. Мне нравится быть его женой. Ему нравится быть моим мужем. Мы счастливы вместе. У нас замечательная семья. Мы не докучаем друг другу, но пользуемся всеми радостями семейной жизни. Конечно, временами он ищет удовольствий на стороне. Я пока этого не делала, но вполне могу подыскать себе друга, если мне этого захочется.
— Мне все же кажется, что пикник порадовал бы Реми. И еще… Не обижайтесь, но я думаю, что ему необходимо проводить больше времени с вами. Пожалуйста, приезжайте в эту субботу.
— Кендра, я и в самом деле обижусь. Позвольте мне самой решать, что необходимо моему сыну.
— Конечно, вы правы. Я просто хотела сказать, что он слишком часто остается один…
— Кендра, мы не будем больше возвращаться к этому вопросу. Если вам так хочется, устройте для Реми пикник, но я приехать не смогу. Возможно, вам стоит пригласить и мадам Алар с мадемуазель Леон. Нянюшки одобрительно относятся к такого рода вещам.
Кендра услышала гудки прежде, чем успела ответить. И мысленно поклялась не возвращаться к этой теме. Видимо, она была не способна понять богачей.
Джек приехал в субботу утром на поезде. Кендра встречала его на станции в Довиле. Ее переполняло счастье, она трепетала от возбуждения и тревоги, предчувствуя, что этот уик-энд станет решающим в их отношениях.
— Добро пожаловать в Нормандию! — сказала она, с удовольствием разглядывая его.
Он был одет в хлопчатобумажную голубую рубашку широкого покроя и светло-серые брюки, красиво облегавшие мускулистые ноги.
— Поцелуй меня, и тогда я в это поверю, — произнес Джек, обнимая ее.
Их губы слились. Он целовал ее сильно, страстно, и она всем телом прижималась к нему. Его страсть передалась ей, и она впилась ему в рот, встав на цыпочки. Взаимное притяжение после краткой разлуки оказалось настолько мощным, что оба они с трудом сдерживали свои чувства.
— Ты прекрасно выглядишь. Мне нравится эта блузка.
Он провел пальцами по треугольному вырезу ее шелковой кофточки цвета камелии.
Кожа ее тут же отозвалась на это прикосновение, и она, обвив руками его шею, снова потянулась к любимым губам. Он дышал неровно, руки его словно бы приняли ее в себя, и ей вновь показалось, будто она целует не только его губы, но все тело целиком. Это ощущение было и физическим; и духовным. Волна желания поднялась в ней, и в паху сладко заныло. Томительная и прекрасная боль завладела всем ее существом. Это была жажда кожи. Жажда тела. Жажда сердца.
