Я была шокирована, и его наглостью, и его откровенностью.
— Ах, ты охреневший бабкин внук, — покричала я. — Я не выйду за вас ни при каких условиях. И пусть герцогиня с маркизами думают, что хотят. Пускай готовятся к свадьбе. Мне все равно. Я не буду женой развратника. И не смотрите на меня так.
— У вас нет выбора. Это честь семьи. Все браки так заключаются.
Он смотрел и нагло улыбался.
— Ошибаетесь, герцог. Браки заключаются на небесах. По крайней мере, в моем мире.
* * *
Дома, я тысячу раз пожалела о своем поведении. Я вела себя как базарная торговка. В мире аристократов такого не прощают, но моя несдержанность, как всегда сыграла со мной злую шутку.
Завтра я попрошу прощение у герцогини. Пока я здесь, нужно следовать правилам этого мира. И хотя, Элизабет с Чарльзом не сказали мне ни слова в укор, я знала, они расстроены.
Завтра я всё исправлю, думала я, засыпая.
После того злосчастного ужина недели потянулись мучительно медленно. Каждый день я ездила к герцогине.
В первый же визит я извинилась:
— Ваша светлость, — сказала я, но в тоже время я не присмыкала, я была полна достоинства. — Я вынуждена признать, что вчера вела себя недостойно и прошу у вас великодушия простить мои неосторожные высказывания, — под конец фразы я гордо вздернула подбородок выше.
Герцогиня, видимо, не была довольна таким извинением, но благосклонно кивнула.
С этого дня, она всячески изводила меня своей дотошностью, высокомерием. Иногда мне даже казалось, что она специально провоцирует меня на скандал. Но я, стиснув зубы, сдерживалась, отвечая ей правдиво, но вежливо.
— Налей мне чаю, дорогая, — высокомерно просила она.
Я встаю, наливаю чай. Она пробует и недовольно морщится.
— Остыл.
— Но, ваша светлость, его только привезли, — осторожно возражаю я.
— И, тем не менее, остыл. Попроси лакея принести новый.
Я звоню в колокольчик, лакей всё уносит и через время появляется с новой тележкой.
— Налей мне чаю, — тем же противным голосом просит она.
Я наливаю.
— Этот чай не удался. Не буду его пить. Почему бы тебе не попросить Генри принести булочек.
После чего она отказывается от них, так как тесто вредно для её фигуры.
И так бесконечно. При этом глаза старухи так хитро блестят. Я точно знаю, она специально.
Не смотря, на всякие правила, она все же умудряется оставить меня наедине со своим внуком. Который раздражает меня ещё больше. У меня такое чувство, что я чем-то провинилась перед Богом, и он наказывает меня в этом мире.
