Наверное, Велика рано или поздно сдалась бы. Но дом внимательно следил за ее настроением, умело развлекая свою хозяйку: то обнимал, словно любящий мужчина, то рвался и фыркал, как норовистый конь, то притаскивал вещи, заглядывая в глаза добродушным псом. Он был живым. И это не позволяло девушке сделать решительный шаг. А еще держали гости. Купцы, бродяги, ищущие работу поденщики. Воины. Сначала Велике было страшно пускать чужих людей: в прежние времена даже сватов встречали на крыльце, а первым мужчиной, переступившим порог нового дома, мог быть только жених. Уже на бабушкиной памяти обычай смягчился: девушке разрешалось принимать у себя любых гостей. Только ночевать в ее доме до замужества мужчинам было нельзя. Помня об этом, Велика поначалу неукоснительно выпроваживала засидевшихся путников. Но время шло, женихи не появлялись – и девушка тайком нарушила строжайший запрет. Один раз, потом другой. Ну что гнать человека на ночь глядя? Вскоре это стало обычным делом. Велика успокаивала себя тем, что замуж она, скорее всего, не выйдет. Да и кто будет проверять – ночевал в ее доме путник или под вечер отправился восвояси?
Один купец даже предложил: «А может, тебе постоялый двор открыть?.. У тебя бы получилось, не сомневайся. Жаль, места здесь маловато...». «Да я могу раздвинуть дом до любых размеров», – улыбнулась Велика. «И я-то не против. Только что мне делать с прохожими, которых дом не захочет впустить?». Купец крякнул. Помолчал, сверля ее недоверчивым взглядом: «А бывает такое?» – «Бывает», – кивнула Велика. Ей уже случалось видеть, как сама собой запиралась на щеколду входная дверь, захлопывались ставни – когда дом считал, что путники чем-то угрожают его хозяйке. Впрочем, настоящие злодеи заглядывали к Велике нечасто. Большинство «опасных» прохожих просто не замечали узенькой тропки – дом чуял дурное и на расстоянии. А все, кого тянуло свернуть, становились желанными гостями.
Вот и сегодня вечером к ней заглянул путник. Постучал негромко.
– Не заперто, – крикнула она, возясь у печи. А, обернувшись, вздрогнула. Гость был чужаком. И эта чуждость выпирала, заставляя отшатываться. Все в нем было не таким, как у соплеменников Велики: смуглая кожа, худощавое тело, прямые черные волосы. И по одежде не разберешь – кто такой. Девушка пересилила себя: предложила незнакомцу садиться, взяла набухший влагой плащ. Засуетилась, выставляя на стол посуду, горячий чугунок с кашей, топленое молоко... Мужчина устало опустился на лавку. Замер, то и дело зябко поводя худыми плечами. Даже поев и отогревшись, он продолжал сидеть нахохлившись. Пока обеспокоенная Велика не спросила:
