В одиннадцать часов следующего утра пришла грандиозная новость. Газета «Взгляд изнутри» предложила Монти Алабаме пятьдесят тысяч долларов отступных и опровержение в обмен на отзыв иска.
Деньги ерундовые, учитывая, что он вчинил им иск на десять миллионов, но дело было, разумеется, не в сумме, размышляла Дженнифер.
Она слышала обрывки разговоров, доносившихся из кабинетов мистера Бойтано и мистера Грейсона. Они, конечно, собирались настаивать, чтобы газета оплатила судебные издержки. И чтобы опровержение было дано на первой странице крупным шрифтом.
Около полудня в кабинет заглянул Кетч.
— Пойдемте завтракать? — предложил он.
Дженнифер чуть не свалилась со стула. Мир перевернулся?
— Пойдем! — спокойно ответила она.
Они пошли в столовую, обшитую деревянными панелями с позолотой. Дженнифер выбрала себе суп и салат, Кетч заказал макароны с сыром.
— Я слышал, они хотят сегодня после полудня обсудить вопрос о партнерстве, — сказал он.
Дженнифер кивнула.
— Вы об этом что-нибудь знаете? — настаивал он.
Она улыбнулась.
— Я теперь считаюсь одним из ваших информаторов? А что я за это получу?
— Ах, будет вам! — Кетч сунул салфетку за ворот рубашки, подобно детскому нагрудничку. Это сделало его похожим на малыша-переростка. — Вам же не нужна эта работа! Ричард Эллис, должно быть, уже мультимиллионер.
— Я у него налоговую декларацию не запрашивала, — отрезала Дженнифер.
— Почему бы вам просто не порадоваться жизни? — В промежутках между словами Кетч энергично жевал хлеб с маслом. — Если бы я мог себе позволить, ни минуты не участвовал бы в этих крысиных гонках!
— Чего вы, собственно, хотите? — резко спросила она. Ей было известно о нем очень немного, хотя они уже несколько лет работали более или менее совместно: что он окончил университет, холост, двадцати девяти лет от роду, уик-энды проводит обычно на чужих яхтах.
— Славы. Удачи. Главным образом, удачи!
Мимо проходил официант с подносом.
— Можно попросить немного маринада? — обратился к нему Кетч. — Спасибо!
Дженнифер подождала, пока официант удалился.
— А как насчет семьи? Дома?
Кетч пожал плечами.
— Это всегда можно иметь, были бы деньги.
Потом она никак не могла вспомнить, о чем еще они говорили, но ей вдруг стало ужасно жалко его. Потому что она поняла: что бы Кетч Блейкли ни получил от жизни, счастливым это его не сделает.
Нервозность — единственное слово, которым можно было описать ее состояние в тот день. Время текло так медленно, что Дженнифер иногда набирала номер службы точного времени, чтобы удостовериться, что ее часы не остановились.
