Директор – усталый лысоватый дядька с красным лицом – сурово рассматривал Ивана, а затем медленно и четко произнес:
– Ты ведь понимаешь, Гурьев, что не имеешь права превышать правила необходимой самообороны. – Он замолчал, и дальше, медленно, как будто по одной букве роняя слова, продолжил: – То, что у тебя нет родителей – слабое извинение.
– Я и не думал, что это – извинение, – ответил Иван, хорохорясь. – Они скоро приедут.
Директор удивленно поднял бровь:
– Кто скоро приедет?
– Родители! Мама и папа! – Иван состроил гримасу, как будто это он был директором, а перед ним стоял тупой ученик.
– Подожди, Гурьев… Они же погибли! – директор смутился. – Вернее… я не знал. Извини, Гурьев.
Иван медленно развернулся и направился к выходу.
– Иван! – окликнул его директор.
Иван приостановился. Он надеялся до последнего момента, что все полученные только что ответы на его вопросы могут быть другими, не такими жестокими. Он с надеждой посмотрел на директора.
– Извини, Иван.
Иван быстро вышел на крыльцо и начал глубоко дышать – так учили на дыхательной разминке перед боем. Проклятые детские слезы рвали нутро. Ему нельзя плакать, он – мужчина, он один в семье, он должен беречь бабулю. Он не может показать ей, что все знает. Ее сердце разорвется на кусочки. Теперь он знает, что дело не в том, что у них нет телефонов, не в том, что они его больше не любят, не в том, что они предали его и завели себе других детей… Иван побежал. Он бежал быстро, быстрее ветра, быстрее снега, быстрее самых быстрых лошадей… Сердце стучало, как пулемет, а, может, как аппарат азбуки Морзе, выдавая только одну мысль: просто их больше нет… просто их больше нет, просто их…
Когда Ваня, горячий и раздетый в двадцатиградусный мороз, появился дома, он упал без сил прямо у порога. Через час у него поднялась температура, и очнулся он только в больнице, почувствовал теплую руку у себя на плече.
– Слава богу, – донеслось до него как в тумане, и на щеку упала жгучая слеза.
– Бабуль, прости, я больше не буду. – Он снова впал в забытье.
Бабушка жила в больнице уже неделю. У Ивана было двустороннее воспаление легких.
На все вопросы о причине побега из школы Иван твердил одно:
– Я не пойду больше туда. Отправь меня в спецшколу с английским и математикой.
Когда Анна Федоровна пришла за документами, директор не осмелился сообщить ей о происшествии. Он просто сказал:
– Ну что ж, это ваше право. Иван – неплохой парень. Нам будет его не хватать. – Они попрощались. Директор так и не смог посмотреть ей в глаза.
