Следы тотемизма слабо сохранились в славянских верованиях. Это результат того, что к моменту образования древнерусского государства земледелие было основным занятием славян, а охота, рыболовство, бортничество являлись подсобными промыслами. И все же об остатках тотемистических верований говорят сохранившиеся до наших дней церковные проповеди, в которых изобличаются «бесовские» обряды, связанные с тем, что их участники рядились в звериные шкуры, плясали и пели обрядовые песни. Все это очень напоминает обряды поклонения животным у народов, которые долгое время сохраняли тотемистические верования. Н. М. Никольский считал, что колядные обряды (колядовщики водили с собой козла или козу, рядились в козлиные шкуры, пели «где козел ходит, там жито родит») своими корнями уходят в древние тотемистические верования. Отголоском тотемистических верований он считал уважительное отношение в народных сказках к медведю: «Царь медведь». Считалось, что медведь раньше был человеком, а теперь покровительствует человеку, помогает ему в борьбе с чертями. Эту точку зрения в определенной степени подтверждают и бытовавшие в сравнительно недавнем прошлом обряды: крестьянин вешал в конюшне медвежью голову, окуривал дом и надворные постройки медвежьей шерстью, зазывал вожака с медведем и просил его обвести медведя вокруг двора. Считалось, что это предохраняет от козней нечистой силы.
Славяне пользовались и магическими обрядами. В церковных поучениях осуждалось то, что славяне «немощь волшбвами лечат, и ноузы[1], и чарами, бесом требы приносят и беса, глаголемого тресовицу, творят, отгоняще».
Анимистические верования были широко распространены у славянских племен. Они возникли позже и слились с более ранними представлениями о чудодейственных растениях и деревьях, о «живом» мертвеце и т. д. Первоначально почитаемая вода-матушка населяется таинственными живыми существами — водяными, которым приписываются все несчастья, случившиеся с человеком на озере или реке. Водяные могут перевернуть лодку и затащить человека под воду. На основе олицетворения, а затем почитания деревьев возникает вера в лесного духа — лешего. Известен у славян и дух поля — полевик. Следует отметить, что водяного, лешего, полевика только с большой натяжкой можно назвать духами воды, леса и поля. Представлялись они древнему славянину очень реально, конкретно, как «материальные» существа. Водяные вели хозяйство, по ночам они выгоняли из омутов пастись на берега свои стада. Леший мыслился как деревянное существо, корявое, как кора дерева, косматое. Считалось, что жил он на деревьях или в дуплах, любил озорничать, по ночам дико кричал, неожиданно выглядывал из-за дерева и пугал запоздавшего охотника. Так же как и водяной, он вел хозяйство, распоряжался всеми лесными зверями. Полевик представлялся в виде козлообразного существа, которое жило в траве или в высоких колосьях. Вполне возможно, что мы тут имеем дело с первоначальным этапом возникновения анимистических представлений, когда духи еще не «дематериализовались», не абстрагировались от тех реальных объектов, которые почитались до анимизма.
