— Все, все до единого, и жены, и дети! — кричал разгорячившийся Чертопхайло. — Бояться нам нечего, — за нами стоит голодная смерть!
— Или умрем все, или отстоим от ляхов свои святыни! — раздался с другой стороны громкий, напряженный голос Томилы Костюкевича.
Вся зала пришла в движение. Седые, почтенные горожане вскакивали на лавы, махали шапками, выкрикивали горячие, возбужденные возгласы. Всякий спешил подкрепить своим словом надежду, пробудившуюся во всех сердцах. Волна энтузиазма, разлившаяся по всей зале, захватила и Шевчика.
Несколько раз стучал Скиба своим молотком, но никто не слышал его стука. Наконец некоторые из горожан заметили движение его руки.
— Тише, тише! — вырывалось из шума то здесь, то там. — Брат Скиба говорит!
Шум начал мало-помалу утихать.
— Братья мои милые, — заговорил как можно громче Скиба, — правду сказал нам Семен, что нельзя дольше терпеть такой жизни, что одно осталось нам: или стать рабами и терпеть поругание святыни, или подняться против ляхов. И спасибо ему за эту честную правдивую думку. Мы все повстанем, умрем все до единого, а не отдадим своей святыни в руки врагов. Но одним гвалтом и угрозами мы ничего не сделаем, братья, надо ко всему приложить холодное миркованье и разум. Если мы поднимемся сейчас же сами с оружием, мы только напрасно погибнем, а церкви и братьев своих не только не защитим, но еще вгоним в горшие бедствия и напасти, а для того чтобы подняться всем, надо всех разбудить, надо уговориться со всеми… А это дело не одного дня! И для этого, братья мои, надо нам прежде всего, не выходя даже отсюда, выбрать от себя верных людей и послать их на Запорожье, к лейстровым козакам, ко всем магистратам, надо пустить чутки и по селам, и по хуторам…
— Правдивая речь, разумное слово! — раздались кругом одобрительные голоса.
— Но на это пойдет час не малый, — продолжал Скиба, — а беда грозит, а беда не ждет, и кто поручится нам в том, что ляхи не постараются выполнить в наискорейшем времени все то, что они задумали проделать с нами? А потому, не оставляючи думки Семена, мы должны ужить и все иные возможные засобы, чтобы обеспечить свою святую церковь от вторжения латынян. Наибольшее горе наше заключается в том, что не имеем мы теперь своего митрополита; митрополиту подчиняются все храмы и все монастыри, а так как здесь, в Киеве, утвердился теперь митрополит унитский, то вольно ему и рассаживать повсюду своих официалов, наместников и владык. Так вот вам, друзи, моя вторая рада: учредить пока что из своих людей тайный, но строгий надзор над унитами, чтобы мы знали каждую минуту, что затевают они, чтоб не застали они нас врасплох.
