— Сразу было полоснуть ножом, чтоб и завод сгинул! — процедил сквозь зубы юнак.
— Ге, да ты, я вижу, молодец — завзятый! Мы с тобой еще выпьем, — моргнул ему сечевик усом.
Приезжий ступил шага два вперед; но не был еще замечен.
— Видите ли, панове, — покачал головою старик, — слеп человек… Да и то нужно додать, что Василь, как добыл шляхетство, стал грабить больше панов, а за наши городские интересы часто даже вступался и схватывался с Аксаком. Правда, Аксак был такой же плут и пройдоха, как и Василь, а на статутах, да на майтбуриях знался, почитай, еще лучше. Одним словом — напала коса на камень… А нам это было и на руку. Воеводой-то справжним был у нас тогда князь Острожский, а Аксак только подвоеводием: ну, его было и не страшно, — и прав-то он на нас не имел, и суплику[14] можно было принести князю… А тут еще началась у них тяганина за Басань: ведь Василь захватил чуть ли не весь переяславский край. А Аксак подстроил ему штуку, да и князь Острожский уцепился… Ну, Василь тогда всеми мерами и стал пакостить воеводе да подвоеводию…
— А как он подох да запановал на его месте брат его Федор, — вставил едко юнак, — так вот теперь мы и знаем, какая польза от этого гада месту!
— Ох, уж этот Федор, — вздохнул тяжело райца, — развернулся. А почему? Потому, что стал у нас воеводой Жолкевский. И прежние Ходыки к воеводам подыгрывались, да прежние воеводы были нам не страшны и бессильны, а Жолкевский ведь сила… Вот этот именно и есть тот «один», с которым самим нам не справиться, с которым бороться нужно всем. Ведь он сенатор, каштелян краковский и польный[15] гетман, ему, как гетману, подчинены все войска в нашем крае и козаки реестровые…
Над нами теперь засел не воевода бесправный, а можновладный сенатор и гетман… Такому и перевернуть всю нашу майтбурию вверх дном — раз плюнуть, против такого повстать — все одно что повстать против всей Посполитой Речи.
— А что ж, хрен ей в зубы, чего смотреть? — потянулся запорожец и стал снова набивать тютюном люльку.
— Да я б и начал с этих Ходык! — брязнул саблей юнак.
— Хе, молодо — зелено! — улыбнулся грустно старик. — Доки сонце зийде — роса очи выисть! Правда, что Федор под рукой Жолкевского творил всякие грабежи и бесчинства, отнимал от города в свою пользу доходы…
— Как же не отнимал, славетное панство? — вмешался вдруг в разговор Лейзар, кланяясь низко. — Перепрашую за смелость… Да и теперь, почитай, все шинки в его милости — за одну капщизну, а млыны у кого? Откуда же, проще панство, городу иметь доходы на все оплаты и потребы? Я втрое больше платил… Ой, вей мир!
