Все это было ни на что не похоже, неправдоподобно. В конце концов он остановился перед каким-то кафе. Все так хорошо знали о его воздержанности в выпивке, что женщина, которая его обслуживала, не переставая следить за ребенком, игравшим на полу, посмотрела на него с беспокойством. Позже ее тоже вызвали как свидетеля.
Инспектора Мани трудно было смутить молчаливостью деревенских жителей, и он вызывал их для допроса столько раз, сколько ему было нужно.
— Хотите, я прочту вам свидетельские показания почтальона, относящиеся к последнему письму?
— Это лишнее.
— Вы хотите сказать, что он солгал, сказав про незакрытую дверь?
— Я ничего не хочу сказать.
— Фермер, с которым у вас была назначена встреча на то утро, позвонил, чтобы узнать — вы задерживаетесь или не приедете совсем. Жена ответила, что вы в дороге. Правильно?
— Да, конечно.
— Куда вы поехали?
— Я не помню.
— В общем-то, у вас превосходная память. В кафе «На четырех ветрах» вы выпили, и не пива, не вина, а водки. Вы очень редко употребляли алкоголь. Вы выпили подряд четыре порции, потом посмотрели на часы позади стойки и, казалось, очень удивились, что уже полдень…
Он ехал очень быстро, чтобы поспеть домой к обеду. Жизель поняла, что он выпил. В какой-то момент он разозлился на нее за это! Если он на ней женился, это не дает ей права следить за ним! Ему надоело, что за ним шпионят! Она промолчала, это правда, но уж лучше бы осыпала его упреками.
Он свободен! Он свободный человек, и нравится это его жене или нет, но он глава семейства. Он их всех содержит, он работает как вол, чтобы вытащить их из нищеты. Он отвечает за все!
Она молчала, и он на другом конце стола тоже молчал. Иногда он украдкой бросал на нее немного смущенный взгляд, в глубине души зная, что не прав. Не надо было пить.
— Ты знаешь, я не виноват. Клиентам нельзя отказывать.
— Брамбуа звонил.
Почему она заставляла его лгать? Это унижало и раздражало его.
— Я не успел заехать к нему на ферму, меня задержали в другом месте.
Теперь ты! Теперь ты! Теперь ты!
А Жизель сидела перед ним, что-то ела, стараясь не смотреть на него, чтобы не раздражать еще больше.
Чего Андре ждала от него? Что он убьет жену?
Ну вот! Наконец-то он к этому пришел. Наконец-то отважился разобраться в мыслях, которые теснились у него в голове. Не профессор ли Биго своими осторожными вопросами, которые, словно сверло, проникали глубоко внутрь, помог ему прийти к этому?
Конечно, он не стал говорить ему всего. И, против всей очевидности, продолжал отрицать наличие писем.
