Апатия овладела Лешкой, ему стало вдруг абсолютно все равно — где он и что с ним. Тысяча четыреста тридцать девятый год? Да и фиг с ним! Жалко, что ли… Он даже брезгливо отверг протянутый кусок лепешки — и в самом деле совсем не хотел есть, ну не было никакого аппетита.
В арбу забрался рыжебородый.
— Если ты не будешь есть, я велю содрать с тебя кожу, — буднично предупредил он, внимательно оглядывая юношу. — Мой друг, московский купец Федор-сурожанин, заплатил тобой свой старый долг, который я никак не рассчитывал получить. Стало быть — ты мне ничего не стоил. Однако, коль уж ты появился, я намерен этим воспользоваться, пополнив свою казну, иначе говоря — выгодно тебя продать. Ты же, если не будешь питаться, умрешь, тем самым нанеся мне убыток. Но, раз ты все равно умрешь, я должен получить пользу от твоей смерти — то есть жестоко казнить тебя в назиданье другим. Увидев, как ты будешь мучиться и просить смерти, призадумаются многие строптивцы, которых у меня, увы, немало. Я понятно объяснил?
Лешка вздохнул:
— Понятно.
— Так будешь есть?
— Буду.
— Вот и славно, — рыжебородый усмехнулся. — Знай — у Фариза Абдула еще ни один раб не умирал по своей воле. Удивляешься, что не спрашиваю тебя — кто ты?
— Нет, не удивляюсь, — юноша покачал головой. — Тебе ведь все рассказал этот гад, Федор, а ему — Саида…
— Вах – вах, Саида, — пощелкал языком Фариз. — Красивая молодая женщина и, что характерно, умна — такое сочетание встречается очень редко. Хотя не реже, чем многие думают. Далеко пойдет Саида, да…
— Если по башке не получит, — приподнявшись на локте, угрюмо усмехнулся невольник.
Фариз рассмеялся — видать, шутка ему понравилась.
— Это ничего, что ты раб, — философски заметил он. — Сегодня — ты, а завтра, быть может — я. На все воля Аллаха! Хочешь знать, что будет с тобой?
— Догадываюсь… — Лешка вздохнул. — Впрочем, мне все равно.
— Я, как ты, наверное, уже успел понять — купец, — Фариз Абдул поудобнее устроился на арбе, видать, любил поболтать. — Торгую рабами от Кафы и Сурожа до Ор-Капу. Тебе, кстати, не очень-то повезло.
— Я заметил. Работорговец покачал головой:
— Нет, я не в том смысле. Тебе не повезло, как рабу. Не понял? Поясню. Будь ты менее привлекателен, я б продал тебя в какой-нибудь богатый дом, однако никакой хозяин тебя не купит, опасаясь за свой гарем, либо тебя придется кастрировать, а это уж чересчур хлопотное дело, поверь мне. Значит, богатый дом для тебя отпадает! Остаются любители мальчиков — тоже не самый дурной выбор — однако для тебя и он недоступен, для этих пресыщенных и изнеженных богачей ты не слишком красив, к тому же — стар. Сколько тебе лет?
