— Что, преступника потянуло на место преступления?
Стейси оцепенела, затем вскинула голову и, торопливо вытерев слезы, с вызовом посмотрела на Андрэ Страусса. При виде ее заплаканного лица он дрогнул и, опустившись на колени, бережно укрыл ее ладони в своих.
— Что с тобой, Анна? — обеспокоенно спросил он. — Ты не заболела?
Она помотала головой.
— Нет, у меня все в порядке. А вот бабушке после завтрака было плохо.
— Да, знаю. Борина мне звонила.
— Так вот почему ты здесь, — охрипшим от слез голосом пробормотала Стейси и, высвободив руки, принялась рыться в карманах в поисках носового платка.
— Отчасти, — сказал Андрэ, глядя, как она вытирает припухшие глаза. — Борина сказала, что бабушка вчера переутомилась и ей пришлось принять лекарство, только и всего. Ничего страшного.
— А мне вот было страшно! — Стейси невольно вздрогнула, и Андрэ бережно обнял ее за плечи.
— Я только что виделся с бабушкой. Она хорошо себя чувствует и послала меня за тобой.
— Я не слышала, как ты подъехал...
Стейси понимала, что должна отстраниться, оттолкнуть его... Но ведь с завтрашнего дня Андрэ никогда больше ее не обнимет, никогда больше она не услышит его голоса! Эта мысль отозвалась в Стейси такой болью, что она, всхлипнув, спрятала заплаканное лицо на груди Андрэ.
Он сидел, привалившись спиной к полуобрушенной стене часовни, и, обняв Стейси, ласково гладил ее по волосам, нашептывал на ухо что-то бессвязно-утешительное — она настолько не владела собой, что не могла разобрать ни слова.
— Меньше всего я ожидал найти тебя именно здесь. Неудивительно, что ты плакала.
Стейси напряглась. Чуть раньше Андрэ что-то сказал о месте преступления... Она подняла голову — и наткнулась на его жесткий, требовательный взгляд.
— Теперь, когда мы здесь, скажи мне правду. Ты в тот день послала за мной только для того, чтобы я застал тебя с Полем?
— Я... не помню. — Стейси торопливо встала, отряхнула пыль с джинсов, стараясь не встречаться взглядом с Андрэ.
Он тоже встал. Стейси упорно молчала, и тогда он, криво усмехнувшись, указал на место, где когда-то был алтарь.
— Может быть, мне удастся освежить твою память. Попробуй-ка представить, что я почувствовал, когда услышал твои крики! Я бросился сюда — и увидел, что Поль Мелано повалил тебя на землю, а ты, перепуганная до полусмерти, извиваешься под тяжестью его тела. Ты кричала, чтобы он прекратил, но, когда я оттащил его прочь, было уже поздно. Непоправимое свершилось. Я велел тебе идти в дом, а потом задал Полю трепку, которая, может, и облегчила мою ярость, но принесла больше вреда, чем пользы.
