Наутро Стейси проснулась настолько разбитой, что с трудом могла поддерживать за завтраком разговор о прошедшем празднике.
— Надо было тебе вчера пораньше распрощаться с Андрэ, — ласково попеняла ей Женевьева.
— Он уехал совсем не поздно, бабушка, — отозвалась Стейси, думая о том, как легко и просто ей даже в мыслях считать мадам Страусс своей настоящей бабушкой.
Старая дама, которая после вчерашних торжеств тоже выглядела усталой, нежно улыбнулась Стейси.
— Родная моя, до чего же мне приятно видеть, что вы с Андрэ снова стали друзьями! Я, конечно, глупая старуха, но мне так хочется надеяться, что теперь, когда все прощено и забыто, ваша дружба перерастет в нечто большее...
Стейси, памятуя о наставлениях Анны, хотела раз и навсегда объявить, что это исключено, но тут Женевьева сильно побледнела и задышала чаще.
— Что случилось? — испугалась Стейси. — Бабушка, тебе плохо?
Старая дама откинулась в кресле, хватая ртом воздух.
— Лекарство... мое лекарство... — с трудом проговорила она. — В спальне... на столике возле кровати...
Громко позвав Борину, Стейси опрометью взбежала по лестнице, со второго раза отыскала спальню хозяйки дома, нашла лекарство и что есть духу бросилась назад. Упав на колени возле кресла Женевьевы, она принялась растирать ее холодеющие руки.
— Позвонить доктору?
— Нет, дитя мое. — Голос Женевьевы Страусс, хотя и почти неслышный, прозвучал все же на редкость твердо. — Сейчас я положу таблетку под язык — и все будет в полном порядке.
Через несколько минут мадам Страусс уложили на диван в салоне, а Стейси уселась в кресле рядом. Лекарство уже подействовало, и на бледное лицо старой дамы понемногу возвращались краски жизни.
— Теперь тебе лучше?
— Намного. Борина меня отчитала. — Женевьева невесело усмехнулась. — Напрасно, конечно, я вчера поздно легла спать, но ведь это был мой день рождения! Если мне не суждено дожить до следующего, я буду знать, что вволю повеселилась хотя бы сейчас.
— Не говори так, бабушка! Ты еще отпразднуешь много-много дней рождения! — И, даст Бог, Анна еще побывает на них, добавила про себя Стейси.
Старая дама ласково улыбнулась.
— Дорогое мое дитя! Как же я рада, что ты вернулась... И как жалею, что не позвала тебя раньше. Сможешь ли ты простить меня?
— Не нужно об этом, — попросила Стейси, терзаясь угрызениями совести. — Давай просто наслаждаться временем, которое мы проведем вместе. Мне ведь скоро уезжать.
— Неужели скоро? — Женевьева с грустью взглянула на «внучку». — Разве ты не можешь остаться... хоть ненадолго?
