Когда Джэб потянулся за водой, она подумала, что он хочет дотронуться до нее, и отпрянула. Ее стакан опрокинулся, и вода залила стол.
— Извините, — сказала она, но Джэб не слушал. Он подпрыгнул и начал отряхивать брюки.
— Я только что забрал эти брюки из химчистки. Они модельные, — нервничал он. — Их нельзя мочить. У меня встреча через полчаса, а мне некогда переодеться.
Виктория открыла свою сумочку и достала бумажник. Вынула оттуда чековую книжку и выписала чек на сто долларов.
— Надеюсь, этого вам хватит, чтобы покрыть убытки, — сказала она. — Не смею больше вас задерживать.
Джэб открыл рот.
— Возможно, я был слишком груб.
Виктория покачала головой.
— Нет, это я ошиблась, — сказала она и встала из-за стола.
— Подождите.
— Извините. Это была ошибка, — снова сказала она, положила деньги для официанта на стол и ушла.
Осталось двое, подумала она. Вероятно, один из них подойдет. Ей почему-то ужасно захотелось рассказать обо всем Калебу. С чего бы это?
Потому что ты глупая женщина, сказала она себе.
Она всегда испытывала унижение, когда пыталась стать такой, какой ее хотели видеть родители и мальчики из школы. Четыре года назад она встречалась с Виктором Айером, который говорил, что любит ее такой, какая есть... пока она не услышала, как его друзья говорили, что он побился об заклад, что уложит ледяную королеву в постель и разожжет в ней огонь. И тогда Виктория поняла — она не создана для любви. Теперь она хотела, чтобы Калеб и весь мир убедились, что она прекрасно может все сделать сама. Он беспокоился о ней, как о своем друге. А она не хотела, чтобы он был ее другом.
Виктория не хотела испытывать желание и страсть.
И все-таки по пути домой она вспоминала, какими горячими были его губы, и поняла, что хочет его.
Но Калеб никогда об этом не узнает.
Калеб увидел, как Виктория поворачивает на улицу Мэйн-Стрит. Итак, она вернулась. Ну и что? Калеб не размышлял, он действовал — помчался за машиной и на парковке открыл дверцу.
— Погуляешь со мной?
— Зачем?
— Если откажешься, я отведу тебя в магазин, и ты знаешь, что произойдет. Одному богу известно, как называлась вчера книга дня.
Виктория засмеялась, но смех вышел напряженным. Он взял ее под руку.
— Как все прошло?
На секунду ему показалось, что сейчас она спросит, о чем речь? Это значит, дела плохи.
— Виктория.
Она повернулась.
— Все прошло... нормально.
— Нормально?
Она отвела взгляд.
— Я дам другое объявление.
— Виктория, что случилось?
