О чём шептались фламинго | страница 20
– Ничего, все еще впереди, ведь Вы так молоды. Ну что ж, давайте знакомиться, коллега.
Новый знакомый провожал ее домой пешком, так как она жила в центре города. Они долго бродили по опустевшим старинным переулкам, разговаривали, он расспрашивал ее об известных актерах, с кем доводилось ей работать, о методах лицедейства и перевоплощения, пока она не остановилась у высоких дверей своего подъезда и не приготовилась прощаться, ссылаясь на усталость и предстоящую раннюю репетицию. Юноша галантно поцеловал ей руку и попросил разрешения прийти за ней в театр и завтра. Она разрешила, растроганная его скромностью и обаянием.
Однажды Мария пригласила молодого человека на семейный воскресный обед. В тот день у нее не было спектакля, и она решила удивить гостя своим кулинарным искусством. Борщ дымился на плите, карп, запеченный в фольге, лежал на решетке в духовке, и Мария с витаминной маской на лбу и щеках любовно одевала в красивое платьице дочь, радуясь возможности делать это самой в отсутствие отпущенной няни. Дочка, балуясь, вертела головой и смеялась, пытаясь ручонкой дотронуться до маминого лица в какой-то зеленой сметане. Нарядив ребенка и усадив смотреть мультики, Мария пошла в ванную комнату привести себя в порядок. Она решила предстать перед гостем в тщательно продуманном, но домашнем виде.
Открыв дверь на звонок, она неожиданно увидела приглашенного приятеля в торжественном костюме, с тортом и шампанским в руках, с торчащим из кармана пиджака букетиком васильков.
Они обедали втроем. Дочь вела себя чинно как маленькая леди, стараясь произвести на гостя хорошее впечатление, чтобы он еще пришел когда-нибудь. Ведь они так весело играли, пока мама не позвала всех за стол. Мария шутила, что не догадывалась раньше, как прекрасно закусывать шампанское борщом и карпом. Когда Мария уложила спать дочку, они в тишине пили чай в гостиной, и она смотрела, как юноша аккуратно и медленно ест торт, опустив глаза. Она чувствовала, что уходить из ее уютного дома в свое безалаберное актерское общежитие ему явно не хотелось. Кроме симпатии, парень вызывал в ней щемящую нежность и острую жалость. Мария решала для себя, что ей делать с гостем, понимая, сколько проблем потянет за собой их связь. Он поднял на нее глаза:
– Мне пора уходить?
– Давно пора, но… оставайся.
Они стали жить вместе. Пересуды об их отношениях утихли. Мария убедила своего художественного руководителя взять своего возлюбленного в театр, и теперь они работали тоже вместе. Она брала его с собой на пробы в киностудии, где она была всегда желанной гостьей, и режиссеры не могли отказать ей в просьбе посмотреть ее мужа хотя бы на небольшие роли. Постепенно ее молодого мужа узнавали как неплохого актера. Ей искренне хотелось помочь ему и, если не ликвидировать, то хотя бы уменьшить разницу в их профессиональных позициях, которая ранила его самолюбие. Она видела его переживания, что он все еще актер второго плана при большой актрисе. Вот парадокс: она как женщина не испытывала комплекса по поводу разницы в их возрастах, а он как актер мучился от ее популярности и своей неизвестности. Она знала, что в актерах-мужчинах живет что-то женское в желании нравиться и быть признанными, но, по ее глубокому убеждению, не стоило отчаянно убиваться из-за карьеры. Для Марии в жизни важнее всего были семья, любовь и дети. Ей довелось стать известной актрисой, но неужели она была бы хуже, если бы занималась другим делом и ее не узнавали на улицах? Нельзя гневить
