— Я не могу поверить, что забыла. — В голосе звенел испуг, Алекс обернулся, и его сердце сжалось — женское лицо исказилось от страха.
— Эй, все в порядке.
— Нет! Моя мама учила меня бдительности. Я всегда пользуюсь средствами защиты. Всегда.
Алекс вернулся к девушке, прижался губами к морщинке между бровей.
— Я не забыл, извини, что испугал тебя. Я всегда сумею защитить тебя, милая.
Что-то блеснуло в золотистых глазах. Сомнение? Скептицизм? Он поморщился.
— Не доверяешь. Если…
— Дело не в тебе, — быстро вставила она. Взгляд оставался серьезным. — Или в тебе. Ведь ты заставил меня забыть о здравом смысле. — Зара дотронулась до его рта. — Забыть… все.
Наслаждаясь ее лаской, Алекс закрыл глаза на секунду, две, затем захватил пальцы ртом.
— Ты опасный, — выдохнула она.
— Ты, должно быть, спутала меня с кем-то другим. Я надежный, стабильный, верный.
— Ты говоришь о себе?
— Да.
Ее пальцы гладили и дразнили.
— Я дам тебе безопасность, но всегда буду будоражить.
— Верю, ты надежный, тебе можно доверять. — Зара погладила уже отросшую щетину на подбородке. — Ты сильный, немного жесткий, опасный и прекрасный.
Последнее слово она произнесла уже шепотом.
— Это ты прекрасная.
— О нет, моя сестра, не я…
— У тебя есть сестра?
— Наполовину. — В ее глазах снова появилась тревога. — Можем мы не говорить о семье? Можем мы вообще не разговаривать? — Она мягко сжала пальцы, и в тот момент Алекс понятия не имел, о чем можно говорить, лишь молить о милосердии. Позже он задаст свои вопросы и вырвет ответы из этого сладкого рта. Он узнает то, что делало ее сильной, волнующей и искушающей.
А сейчас есть он и она со своими безумно красивыми ногами, доводящими его до исступления. Но ему нужно быть сильным, надежным, стабильным — тем мужчиной, которого он сам создал.
— Восхитительные, — прошептал он.
Медленно он отклонился назад, и девушка скрестила свои длинные ноги у него за спиной и гладила его по лицу. Он ощущал ее вкус у себя на языке. Алекс покрывал поцелуями ее горло, прятал лицо по впадинке, прикусывал мочку уха. Ее руки перебирали его волосы, опускались на широкие плечи, бежали вдоль мускулов спины, обвивали руки. И все это сопровождалось вздохами, причитаниями и криками удовольствия.
— Отпусти себя, — бормотала она слегка осипшим голосом. — Сейчас, Алекс, пожалуйста.
Он больше не мог сопротивляться, задвигался быстрее, сильными толчками. Неистово. И мир стерся, потерял краски, осталось лишь удовлетворение, медом разлившееся по телу, — вечное познание женщины.
