Однако в узком пространстве лифта она кожей ощущала его близость, жар его тела, несмотря на одежду, которая их разделяла. Воспоминания десятилетней давности снова накрыли ее теплой волной, и сейчас она уже видела рядом с ним не другую женщину, а себя. Ее руки и губы ласкали бывшего мужа и жаждали соединения с его телом.
— Ты голодна?
Его бархатный голос не сразу вернул Кимберли к реальности.
— Да, — на удивление спокойно ответила она. — Что у нас на ужин?
— Морепродукты. Я уже сделал заказ, надеюсь, ты не возражаешь.
— Это зависит от того, что именно ты заказал.
— Голубой краб. Жареные гребешки. Океанская форель.
У Кимберли засосало под ложечкой, но она всего лишь кивнула.
— А на десерт?
— Ага, значит, ты до сих пор начинаешь делать заказ с последнего блюда? Ничего не изменилось.
Она выдержала его горящий взгляд.
— Мороженое от шеф-повара, — ответил Рик.
— И как оно?
— Превосходное.
Двери лифта открылись, и она с изумлением поняла, что по сравнению с первым этажом здесь все очень изменилось.
Десять лет назад дом был совсем новым, в отделке преобладал белый цвет. Кимберли еще тогда шутила, что при входе надо надевать темные очки, чтобы белые стены не слепили глаза.
Сейчас в лучах заходящего солнца внутренняя обстановка играла теплыми пастельными тонами. Кимберли замерла в центре гостиной, привыкая к новым ощущениям. Перрини следил за ней из-за стойки бара. Перед ним стояла бутылка вина и два бокала.
— Как тебе? — спросил он. — Я все правильно запомнил?
Было в его вопросе что-то такое, от чего ее сердце бешено забилось.
Он слушал. В ту ночь, когда Ким лежала на белом диване с головой у него на коленях и размышляла вслух, как бы она оформила эту комнату.
Кимберли еще раз осмотрелась, а затем равнодушно произнесла:
— Очень красиво. Тебе самому нравится?
— В целом — да, — ответил Рик, открывая бутылку вина. — Я бы обошелся без персиковых тонов, но Маделин настояла.
У Кимберли на секунду остановилось сердце. Конечно, это не его идея. Стал бы он перекрашивать стены, вспоминая ее давнишние рассуждения. Она рассеянно переводила взгляд с полотен на стенах на стеклянные двери.
— Маделин?
— Дизайнер. У нее было свое видение того, как все здесь должно выглядеть.
Значит, не любовница, а профессиональный дизайнер. Хорошо, что перемены в обстановке не имеют к ней никакого отношения. Она до сих пор чувствует влечение к бывшему мужу, и ей сейчас меньше всего хотелось бы узнать, что он перекрасил в доме стены в соответствии с ее предпочтениями. Пусть лучше это будет его замысел.
