— Что это с ее кожаными перчатками а-ля гестапо? — прошипела Зои.
— Должно быть, они новые, потому что она их постоянно поправляет, — сделала вывод Саша.
— У меня от них мурашки бегут. — Зои вздрогнула. — Она выглядит так, будто собирается задушить кого-нибудь.
— Хоть бы себя, — пробормотала я и только потом поняла, что это физически невозможно.
Я уговаривала себя — ну давай, улыбнись через силу.
— Элиза! Как я рада тебя видеть! — просияла я.
Радость моя не была притворной. Я разглядела, что она все еще оранжевого цвета. Прижалась щекой к ее бронзовой щеке, но поцелуй послала прямехонько Элиоту.
— Лapa! — широко улыбнулся он, когда наши глаза встретились. — Иди сюда!
Он обнял меня.
Так всегда. Всегда попадаюсь на эту удочку.
Хотя он самым последним присоединился к нашей компании, но знала я его дольше всех. Мы учились в одном университете. Но встречались редко, так как он корпел над программированием, а я рассекала по факультету искусств в нарядах от Эмилио Пуччи, давно вышедших из моды. На самом деле я впервые увидела его на каком-то из выступлений. Он играл на барабанах в абсолютно безнадежном студенческом оркестре. Я всего лишь хотела увидеть, кто создает такой ужасный шум, от которого уши сворачиваются в трубочку, и была очарована. Его рыжеватые волосы были растрепаны, словно он только что вылез из кровати. И мне захотелось залезть в эту кровать. Вместе с ним. Вот ведь ирония судьбы. Сейчас-то я уже знаю, что когда он на самом деле встает с постели, то волосы у него гладкие и прилизанные, отчего он похож на филина.
Все остальные в оркестре играли кто в лес, кто по дрова, не попадая в ноты. И только Элиот придерживался четкого ритма и полностью отдавался музыке. Время от времени он ловил чей-нибудь взгляд и улыбался так широко, что на щеках появлялись ямочки, и хотелось ответить ему тем же, просто глядя на него. Я была поражена. С тех пор, если я не видела его, мнекак будто чего-то не хватало. Я медленно цедила кофе, глядя на него с приятелями, и мне было интересно, как звучит его голос и что он там говорит… Я так хотела, чтобы он обернулся. Когда он это делал, я мысленно посылалаему признания в любви. Хотя обратно он мне их не отправлял, но иногда улыбался. И если это случалось, то не было на занятиях по истории искусств болееокрыленной студентки, чем я.
Я придумала миллион предлогов заговорить с ним, но мне хотелось по-прежнему обожать его, ничего не меняя.
Как-то в субботу в середине августа он заглянул в «Морской цветок». Я собиралась пойти на вокзал встретить Сашу, но тут же стрелой метнулась к стойке администратора и встала рядом с мамой.
