Вдруг послышались поднимающиеся по лестнице легкие шаги. В комнату вошла белокурая девочка лет четырнадцати — носик горбинкой, глаза, как у Таисии.
Я сразу понял, что это Настя. Она была в голубых джинсах и желтой футболке.
За ней вошла Таисия. Настя смотрела на меня с недовольством и подозрительностью. Удивленно подперла бока руками и с нескрываемой враждебностью спросила:
— Мам, а это еще кто? Очередной Павло, так надо думать?
— Не так! — нахмурившись, ответила та. — Молчи, и не вздумай кому-нибудь болтнуть, особенно Павлу.
— Ну, хорошо. Может, ты мне объяснишь тогда, что он делает в моей постели, и вообще кто он такой?
— Я…
Таисия опередила мой ответ.
— Дезертир он, сбежал из армии, бродил по горам. Знаешь, как это… «горе горькое по свету шлялося, и на нас невзначай набрело».
Настя опять подозрительно посмотрела на меня и твердо, со всей детской непосредственностью спросила:
— Значит ты трус?
— Нет, просто испугался, — попытался объяснить я. — Так бывает…
— Оставь его в покое, — вступилась за меня Таисия, — много ты понимаешь. Лучше переодевайся, я тебя накормлю.
— Я просто спросила, — пояснила Настя, — не хотела вас обидеть. А знаете, — продолжала она также по-детски прямо, — лучше, наверное, испугаться, чем убивать людей.
— Хватит, Настя, замолчи, — строго произнесла Таисия. — Выйди отсюда, дай парню одеться. Вы бы лучше познакомились, чем волками смотреть друг на друга.
— Я Артем. Извини, что я тут…
— А меня Настей зовут. Вы одевайтесь, смотреть не буду…
— Ну и хорошо, — сказала Таисия и кинула мне выстиранную рубашку.
Натянув джинсы, босиком направился вниз умываться.
— Настя, — услышал за спиной, — иди с ним. Полей человеку, что стоишь?
— А он что, маленький? Может, и в туалет его за ручку отвести? — недовольно буркнула девочка, но тут же, догнав меня, сказала: — Пошли, так и быть, полью, если расскажешь, почему сбежал.
— А зачем тебе? — удивился я.
— Надо.
Во дворе Малышка выбежала из тени забора, и Настя стала ее ласкать, почесывая за ушком, нежно называя по имени.
— Видишь, какая у меня умная собака, — она смотрела на меня глазами, которым еще не свойственны были холод и безразличие, что часто можно увидеть во взглядах взрослых женщин.
Настя поливала мне из кувшина, и я чувствовал, что она меня изучает. Подумалось: «Интересно, какие мысли сейчас блуждают в ее голове?»
— А вы теперь вместо Павло? — спросила она с каким-то задором. Помедлила и добавила: — Он подлый, над матерью издевается, а она его терпит.
