– Нет, вы не знаете России! – Барон усмехался в седые усы и попыхивал старомодной голландской трубочкой. – О, здесь возможно ехать и ехать – бескрайне, бескрайне! Избави вас Господь судить о России и русских по Москве и Петербургу. Подлинная Россия начинается за пределами городов, обустроенных поверхностно на европейский лад. И я никому – о! – никому не пожелаю узнать подлинную Россию!..
– Отчего же? – решилась спросить я.
– Оттого что подлинная Россия раскрывается вам, когда вы, моя прелестная девица, следуете в далекую ссылку в открытых всем русским ветрам и метелям санях, под конвоем солдат, направляемых противоречивыми, но строжайшими предписаниями; следуете в растерянности и ужасе вперед и вперед через бесконечные пустынные равнины и леса…
Мне сделалось не по себе от его густого голоса, почти заворожившего меня.
– Перестаньте, барон! Вы напугали Элену, а ведь она сов сем еще дитя! – вмешалась госпожа Сигезбек, заметив мой испуг, и пригрозила барону закрытым веером.
Барон покивал мне пудреной головой, свежесделанные букли оттеняли морщинистую смуглость его лица.
Мы сидели в беседке, когда вдруг поблизости раздалась громкая песня на тогда еще непонятном мне русском языке, в громком нестройном мужском пении слышались угроза неведомо кому и странная, беспредельная распущенность. Я снова испугалась. Но барон широко улыбнулся. Усилием воли я за ставила, принудила себя обернуться и увидела молодого человека в офицерском гвардейском мундире, весьма запачканном, и с непокрытой головой. Казалось, его парик вот-вот свалится наземь. Лицо молодого человека, необычайно красное, багровое, в сущности, имело выражение дикой злобы; глаза его, сильно прищуренные, налиты были кровью. Он двигался, пошатываясь, и неровными шагами, и пел, срывая голос.
– Молодец, – произнес барон, усмехаясь. И повторил непонятное мне тогда русское слово: – Молодец![17]
Офицер нелепо взмахнул обеими руками и рухнул бы на землю, если бы не подбежавшие простолюдины, его слуги, вероятно. Они подхватили пьяницу под руки и увлекли с собой. Я решилась вновь задать вопрос, отчасти для того, чтобы одолеть страх, охвативший меня с новой силой:
– О чем говорится в этой песне?
– О! Не для девичьего ушка, – захохотал барон. А госпожа Сигезбек наклонилась к тетушке Адеркас и прошептала нечто, вызвавшее краску на впалых щеках тетушки и характерную многозначительную улыбку дамы, услышавшей некую непристойность.
Барон объяснил, что страшный офицер – единственный сын князя Меншикова и является лейтенантом гвардии.
