, один из сонетов, посвященных им неприступной очаровательнице Елене де Сюржер, фрейлине Екатерины Медичи… Она похвалила меня с достаточным равнодушием, любовной поэзии она не любит и даже не сколько раз сожалела о том, что не имеет права запретить и мне читать подобные стихи. А я действительно люблю эти сонеты Ронсара, посвященные прекрасной Елене де Сюржер, так и оставшейся в девицах до самой смерти…
Когда ты станешь прясть у камелька,
Лицо – увядшей виноградинки подобье;
Голубка дряхлая, припомнишь ли надгробье мое,
Моя любовь, моя тоска…
Но не следует думать, будто я говорила с Андреем так многословно. Нет, я обошлась двумя-тремя фразами и одним четверостишием. Но я все не могла, не в силах была позабыть, как унизил, оскорбил меня граф. И вдруг, не договорив строку Ронсара, я поняла, как думает, угадывает обо мне Андрей, какие его мысли. Он, пожалуй, человек смирный, а не буйный. Он не дворянин и не имеет потому шпаги. Стало быть, это не мог бы выйти поединок, а только драка. Но он не хотел драки, я это поняла; он хотел лишь оскорбить младшего Миниха и тем самым отомстить за меня, за то, что оскорблена была я. Я все угадывала без слов.
– Нет, – сказала я, – если ты дашь ему пощечину, тебя накажут батогами, а то и хуже – вырвут ноздри или сошлют в Сибирь. И ты знаешь сам: таким действием в отношении младшего Миниха ты раскроешь нашу тайну.
– Когда-нибудь я отомщу ему, хоть ты и не веришь в это.
– Я верю в твою храбрость, но я не верю в судьбу.
– Объяснись.
– Судьба все изменит, все расставит по своим местам, как хорошая, но жестокая хозяйка, и деяниями своими устранит саму необходимость мести.
– Но эта твоя речь может означать, напротив, лишь одно: ты доверяешься судьбе.
Я засмеялась и мы впервые обнялись, я припала головой к его груди.
* * *
Открыто и официально объявлено о приезде принца Брауншвейгского. Однако ничего не говорится о нем как о женихе принцессы Анны. Более того, Ее величество запретила распространять слухи и толковать о вероятном замужестве принцессы. Во время одного утреннего приема императрица сказала громко, что принцесса Анна еще слишком молода для вступления в брак.
Сама принцесса кажется мне взволнованной и встревоженной. Искренняя по натуре, она не знает, кому верить: августейшей своей тетке или придворным слухам и толкам. Ее высочество предпочитает теперь проводить время с Юлией Менгден. Эта особа представляется мне пустой и легкомысленной. Поверьте, я огорчена не тем, что теряю расположение именно принцессы! Будь на ее месте ровня мне, оставившая меня ради другой подруги, мне сделалось бы, пожалуй, еще грустнее; то, что я сейчас пишу, может показаться самонадеянностью и хвастовством, но ведь это правда: Ее высочество была моей первой и единственной подругой! И лгут уверяющие горячо, будто любовью к мужчине возможно заменить дружбу между женщинами и будто влюбленной девушке не нужны подруги. Все ложь! В сердце довольно чувств и для любви и для дружбы.
