— Я сожалею, что не узнал адрес, я чрезвычайно сожалею об этом, — произнес человечек с низким виноватым поклоном.
— Теперь поздно жалеть об этом, — холодно отозвался отец Рокко. — Расскажите, как это случилось, что она покинула ваш дом; я еще не слышал об этом. Но будьте кратки; меня с минуты на минуту могут призвать к постели близкой и любимой родственницы, которая тяжко больна. Я буду слушать вас с полным вниманием, но вы должны занимать его возможно более короткое время.
— Я буду сама краткость! Во-первых, надо вам знать, что у меня есть — или, вернее, был — подмастерье, лодырь и бессовестный негодяй.
Священник презрительно поджал губы.
— Во-вторых, этот самый бездельник имел нахальство влюбиться в Нанину.
Отец Рокко вздрогнул и стал слушать с особым вниманием.
— Тут я должен отдать девушке справедливость: она ни малейшим образом не поощряла его, и когда он отваживался заговаривать с ней, всегда давала ему спокойный, но весьма решительный отпор.
— Славная девушка! — сказал отец Рокко. — Я всегда говорил, что она славная девушка. Ошибкой с моей стороны было не доверять ей.
— Помимо других проделок, — продолжал человечек, — в которых этот мошенник подмастерье оказался виновным, он позволил себе совсем уж невероятную гадость: вскрыл отмычкой замок моего письменного стола и рылся в моих личных бумагах!
— Вы не должны были хранить их. «Личные» бумаги всегда должны быть сожженными бумагами!
— В дальнейшем так и будет. Я позабочусь об этом.
— Были какие-либо мои письма к вам насчет Нанины среди этих личных бумаг?
— К несчастью, да. О, пожалуйста, простите на этот раз мою недостаточную осторожность! Это никогда не повторится.
— Продолжайте! Подобную неосмотрительность простить нельзя; можно только принять против нее меры на будущее. Я полагаю, что ваш подмастерье показал мои письма девушке?
— По-видимому, так и было. Хотя зачем ему понадобилось…
— Простак! Разве вы не сказали, что он был (как вы это назвали) влюблен в нее и не встречал взаимности?
— Да, я сказал и знаю, что это правда.
— Хорошо! Так не было ли в его интересах, раз он не мог произвести на нее впечатление, по крайней мере добиться права на ее благодарность и попытаться победить ее таким путем? Для этого он мог показать ей мои письма, чтобы она знала, что в вашем доме за ней следят. Но не об этом сейчас речь. Вы высказали предположение, что она видела мои письма. На каком основании?
— На основании вот этого клочка бумаги, — ответил человечек, с покаянным видом вытаскивая из кармана короткую записку. — Несомненно, ваши письма были ей показаны вскоре после того, как она сдала свое на почту, потому что в тот же вечер, поднявшись в ее комнату, я увидел, что она, ее сестренка и неприятная собака, все ушли, а на столе лежала эта записка.
