— Синьор Фабио, — сказала она, — в следующий раз, когда вы забудете, что приличествует вам и вашему званию, пожалуйста, предупредите меня заранее, чтобы я могла уйти из комнаты.
Произнеся эти слова, она вышла. Отец Рокко, внимательно склонившийся над своим гипсовым тестом, расслышал, как, проходя мимо, она процедила сквозь зубы: «Если я имею хоть какое-нибудь влияние на отца, этой нахальной нищенке будет заказан вход в студию!»
«Ревнует и она! — подумал священник. — Надо что-то сделать, и сразу, не то это кончится плохо!»
Он снова посмотрел в зеркало и увидел, как Фабио после минутного колебания поманил Нанину к себе. Она встала, сделала два шага и остановилась. Он шагнул ей навстречу, взял ее за руку и с серьезным видом зашептал ей что-то на ухо. Умолкнув, он, прежде чем отпустить ее руку, коснулся губами ее щеки, потом помог ей накинуть маленькую белую мантилью, которой она на улице закрывала голову и плечи.
Девушка вся дрожала и кутала лицо в мантилью. Тем временем Фабио вышел в большую студию и, обращаясь к отцу Рокко, сказал:
— Сегодня я что-то необычайно ленив или туп. Не клеится у меня работа над бюстом! Я решил прекратить сеанс и дал Нанине полдня свободных.
При первом же звуке его голоса Маддалена, разговаривавшая с отцом, остановилась. Бросив новый гневный взгляд на Нанину, которая, дрожа, медлила в проходе, она покинула комнату. Как только она вышла, Лука Ломи подозвал Фабио к себе, а отец Рокко нагнулся над статуэткой, проверяя, хорошо ли затвердевает на ней гипс. Видя, что все они заняты, Нанина попыталась ускользнуть из студии; но патер остановил ее, когда она хотела прошмыгнуть мимо него.
— Дитя мое, — мягко и спокойно, как всегда, сказал он. — Ты идешь домой?
Сердце Нанины билось так сильно, что она не в силах была ответить словами и только склонила голову.
— Возьми это для своей сестренки, — продолжал отец Рокко, кладя ей в руку несколько серебряных монет. — Я нашел покупателей для циновочек, которые она так мило плетет. Тебе нет надобности приносить их ко мне на квартиру: я вечером загляну к вам, когда буду делать обход паствы, и захвачу их с собой… Ты хорошая девушка, Нанина, и всегда была хорошей. Пока я жив, дитя мое, у тебя всегда будет друг и наставник.
Глаза Нанины наполнились слезами. Она еще плотнее укутала лицо в мантилью и пыталась поблагодарить священника. Отец Рокко ласково кивнул ей и на миг положил ей на голову руку, потом вернулся к своему слепку.
