— «Да я там, в ресторанчике, посадил человека».
— «Ах, напрасно вы принимаете меры! Я же вам говорил, говорил: сто раз говорил…»
— «Простите, это я из усердия…»
— «Вы бы прежде посоветовались со мной… Ваши меры прекрасны…»
— «Сами же вы говорите…»
— «Да, но ваши прекрасные меры…»
— «Гм…»
— «Что?.. Ваши прекрасные меры — перепутают все…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Пара прошла пять шагов, остановилась; и опять сказала несколько слов на человеческом языке.
— «Гм!.. Придется мне… Гм!.. Пожелать теперь вам успеха…»
— «Ну какое же может быть в том сомнение: предприятие поставлено, как часовой механизм; если б я теперь не стоял за всем этим делом, то, поверьте мне дружески: дело — в шляпе».
— «Гм?»
— «Что такое вы говорите?»
— «Проклятый насморк».
— «Я же о деле…»
— «Гм…»
— «Души настроены, как инструменты: и составляют концерт — что такое вы говорите? Дирижеру из-за кулис остается взмахивать палочкой. Сенатору Аблеухову издать циркуляр, Неуловимому же предстоит…»
— «Проклятый насморк…»
— «Николаю Аполлоновичу предстоит… Словом: концертное трио, где Россия — партер. Вы меня понимаете? Понимаете? Что же вы все молчите?»
«Послушайте: брали бы жалованье…»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— «Нет, вы меня не поймете!»
— «Пойму: гм-гм-гм — положительно не хватает платков».
— «Что такое?»
— «Да насморк же!.. А зверь — гм-гм-гм — не уйдет?»
— «Ну, куда ему…»
— «А то брали бы жалованье…»
— «Жалованье! Я служу не за жалованье: я артист, понимаете ли, — артист!»
— «Своего рода…»
— «Что такое?»
— «Ничего: лечусь сальной свечкой».
Фигурка повынимала иссморканный носовой платок и опять чмыхала носом.
— «Я же о деле! Так-таки передайте им, что Николай Аполлонович обещание дал…»
— «Сальная свечка прекрасное средство от насморка…»
— «Расскажите им все, что вы слышали от меня: дело это поставлено…»
— «Вечером намажешь ноздрю, утром — как рукой сняло…»
— «Дело поставлено, опять-таки говорю, как часов…»
— «Нос очищен, дышишь свободно…»
— «Как часовой механизм!..»
— «А?»
— «Часовой, черт возьми, механизм».
— «Заложило ухо: не слышу».
— «Ча-со-вой ме-ха-…»
— «Апчхи!..»
Под бородавкою загулял вновь платочек: две тени медленно утекали в промозглую муть. Скоро тень толстяка в полукотиковой шапке с наушниками показалась опять из тумана, посмотрела рассеянно на петропавловский шпиц.
И вошла в ресторанчик.
И притом лицо лоснилось
Читатель!
«Вдруг» знакомы тебе. Почему же, как страус, ты прячешь голову в перья при приближении рокового и неотвратного
