— Ну и в каком яйце какие гены?
— М-м, — замялась Меда.
Матушка Рэдд разглядывала ряды утиных яиц. Мы спрятали инкубаторы в пустующих стойлах, но не заметить свисающие с балок электрические кабели было невозможно.
— Нигде нет маркировки. — Она укоризненно зацокала языком, усмотрев нарушение процедуры.
— М-м, — вновь протянула Меда.
— Где управляющая переменная? Где лабораторный журнал?
Мы не осмелились даже промычать. Нам было стыдно. Я ждала вполне заслуженного выговора, однако Матушка Рэдд удивила нас.
— Пойдемте в дом. Хочу вас кое с кем познакомить.
Мы спустились с чердака и вслед за Матушкой Рэдд пошли через двор к дому. Очень хотелось выпалить: «Я вас предупреждала», — но я сдержалась.
Стром и Бола бросали на меня виноватые взгляды. Неважнецкие из нас ученые.
В зале мы увидели Кэндис и еще один кластер. Квинтет, лет тридцати, все мужчины. Один слушал Кэндис при помощи стетоскопа, второй выстукивал грудную клетку другой близняшки.
— Доктор Томасин. Познакомьтесь с Аполло.
Даже для такой большой комнаты четыре кластера — это чересчур, особенно если один из них септет. Мы прижались к стене, позволив Меде обменяться рукопожатием с интерфейсом доктора Томасина.
— Аполло Пападопулос! Рад познакомиться — у вас прекрасная родословная.
— Угу. Спасибо.
Кому какое дело до нашей родословной! Нас спроектировали, создали, а потом вырастили в яслях Минго. Насколько нам известно, наша родословная — результат того, что какие-то ученые в какой-то лаборатории смешали яйцеклетки и сперматозоиды.
— Я врач Кэндис. Она мое творение.
Некоторые из девочек Кэндис покраснели.
Для специалиста по генной инженерии он слишком молод. Наверное, очень способный, раз ему удалось создать септет.
Сравните его лицо с лицом Кэндис, передал Бола.
Теперь и я увидела то, на что обратил внимание Бола. Томасин был генетическим донором для Кэндис. Если бы она родилась естественным путем, его бы называли биологическим отцом.
Очень необычно. У нас нет ни отца, ни матери, однако мы прекрасно знаем, что означают эти понятия. Матушка Рэдд для нас скорее наставник, хоть и называется матерью.
— Поздравляю, — произнесла Меда.
— Спасибо.
Он повернулся к Матушке Рэдд и стал обсуждать какие-то подробности наносплайсинга, и мы выскользнули из комнаты. Кэндис увязалась за нами.
— Классный, правда?
— У тебя очень милый отец, — сказала Меда, прежде чем я успела остановить ее.
— Он мне не отец! Он мой врач.
— Ты похожа… Меда!
— Как твои утки? — спросила Меда.
