Флейта и ветер | страница 62




Сквозь сваи и свалки

Звенят трамваи,

Свиваются рельсы

В прическу Горгоны.

Пугаются ржаво на стыках вагоны,

И я не могу

Отыскать названия,

И я не могу

Понять закона.


Я этот город держу в ладонях,

Липкий пятак или липкие листья

Липы притихшей. В мареве знойном

Гонит меня в отупении полдня

Призрак, похожий лицом на выстрел.

Током ударит озноб от мысли –

Все уже было.


Тысячу лет,

Сквозь сваи и свалки,

Ржавый трамвай пробивает дорогу.

Тысячу лет

Ковыляет вразвалку

В черном пальто идиот одноногий.

Тысячу лет

Он идет вдоль забора

И собирает репьи на медали.

Тысячу лет

Усмехается ворон.

Тысячу лет

Я еду в трамвае.


Слова завораживали, создавая странное ощущение близкого открытия. Трамваи медленно ползли по блестящим путям.

– Надо же! – воскликнул Сергей. – Кто-то послал нам письмо. Зачем? Почему? Что он такое почувствовал, из-за чего не смог удержаться?

– А может быть – просто? Случайно… – вздохнула Инна. Она уже устала от обилия необъяснимых совпадений.

Ветер рванул край сарафана.

– Нет. – покачал головой Сергей. – Это нам принес ветер… Такое можно было написать только на такой крыше… Здесь действительно ощущаешь, что в движении трамваев есть какой-то непонятный закон. Я чувствую это, но понять не могу. Как будто в нашем мире два закона, один из которых питает знание, а другой веру. Мы верим в то, что жизнь родилась и развивается по воле Бога, но знаем, что это лишь слепая нить эволюции. Верим в существование инопланетян, но знаем – их нет. Мы придумываем в книгах межзвездные корабли, зная, что скорость света преодолеть невозможно. У нас есть предания о магах, драконах и древних богах, но мы знаем, что их не бывает. Почему так? Словно память человечества и память личности имеют совершенно разный источник, словно когда-то мы жили в совершенно другом мире с совершенно другими законами.

– Да… Я чувствую… – тихо сказала Инна. – Сережа… Я очень устала почему-то…

Ветер подул сильнее, пытаясь оттолкнуть Инну от ограждения крыши.

– Отойди от края! – выкрикнул Сергей и дернул ее за руку.

Почти в тот же миг перила лопнули, со скрипом выпятились за пределы крыши и рухнули вниз.

Инна села на корточки и схватилась за крышу с замершим сердцем:

– Ой! Мамочки мои…

Секунда пронзительной тишины замерла в воздухе и ограждение с лязгом рухнуло. Во дворе кто-то завизжал совершенно перепуганным голосом.

– Господи… – прошептала Инна.

Кричали что-то про новую машину и проклятых наркоманов на крыше. Дрожа от страха, Инна подползла к краю крыши, ухватилась за надежный с виду кровельный лист и посмотрела во двор. Внизу стоял джип «Шевроле», изуродованный рухнувшим фрагментом решетки, а вокруг него бегала расфуфыренная хозяйка, визжала и грозила кулаком в небо. Из подъезда выскочил толстый мужик и принялся орать не менее истерическим голосом..