— Долбоебы — тяжело и страшно сказал человек — только в карман грести, водку жрать и баб трахать умеете.
Генерал молча стоял навытяжку
— У него есть семья?
— Никак нет. Масхадов подобрал тех, у кого все погибли, мы же сами просили отряд смертников. Их человек сорок, не больше.
— Такой же долбоеб… Что же у нас за армия такая…
— Мы можем поискать рычаги…
— Хватит. Доискались уже. Пока искать будете — башка с плеч полетит. Что еще он хочет?
— Вывод войск из Чечни. Немедленно.
— Пробовали говорить?
— Пробовали. Наших людей он расстрелял. Ублюдок.
— Это вы ублюдки. Сучье племя…
Генерал молчал
В дверь комнаты отдыха, скромно отделанной карельской березой постучали. Даже не постучали, поскреблись.
— Кто там?! — заорал хозяин кабинета
В дверь просунулся старший группы охраны, у него в руке был аппарат транковой связи.
— Срочно…
— Откуда?
Старший прикрепленный показал глазами наверх.
— Думай, что Деду будем докладывать. И что делать с этим.
— У него нет ничего — сказал генерал — только слова. Все документы, планы — я сжег.
— Если он заговорит… — сказал хозяин кабинета, недобро усмехнувшись — я за твою задницу гроша не дам. У Деда — не дураки работают, один рыжий чего стоит. Ты нас всех в дерьмо окунул — ты и думай, как разгребать…
Человек, известный всей России по экрану телевизора ехал в Кремль, на срочное совещание Совета безопасности. Он сидел на заднем сидении бронированного Мерседеса, сзади и спереди ехали такие же машины. Всего — кортеж этого человека насчитывал семь машин.
Плавно поползло вниз стекло, человек раздраженно взглянул на старшего прикрепленного, который был в курсе всего — работал давно уже не на государство, а на своего закрепленного[41]. Хотя… все так перепуталось, что даже прикрепленный, который был в курсе многих очень многих дел — не понимал, когда его закрепленный действует в своих интересах, а когда — в интересах государства. Вот сейчас — интересно, в чьих интересах сейчас он будет разговаривать с Ингушетией?
— Срочно, по спутнику. Оттуда.
Откуда — было понятно и без слов.
— Переключай.
Стекло, отделяющее в Мерседесе задние сидения от передних, снова поползло вверх, отсекая шефа от водительского отсека с les miserables. До Кремля оставалось ехать не более пары километров, им дали зеленую волну.
— Олег Евгеньевич, это…
— Салам, Джохар… — перебил его человек в Мерседесе — как нехорошо ты поступил. Очень нехорошо поступил.
В голосе не было угрозы — но оба собеседника знали, что к чему. На этом уровне не угрожают, на этом уровне приводят приговоры в исполнение. Дудаев, когда соглашался участвовать в игре, сменить генеральскую форму распадающейся, оплеванной, оболганной армии на кресло президента небольшого, никем не признанного, воинственного государства, способного действовать вне рамок международного правового поля — причем как против России, так и в интересах России — это хорошо понимал и осознавал. Прекрасно понимал он и то, для чего понадобилась война — для того, чтобы дестабилизировать обстановку в стране и прийти к власти. Вот только посланные им люди — вышли из-под контроля в последний момент. И отвечать за это должен был он — это тебе не перед народом предвыборные обещанья исполнять.
