– Видите ли, я Чехова очень люблю, – пояснил лейтенант.
«Что он от меня хочет? В чем тут ловушка?» – напряженно думал я, пока он упивался своими размышлениями вслух о Чехове. О «Вишневом саде», о постановке этой пьесы в трех московских театрах. Видимо, ему не зря поручили заниматься культурой. Заметив мое удивление по поводу его образованности, лейтенант воодушевился еще больше. Мы прохаживались. Когда с Чеховым было покончено, он спросил меня о Толстом: согласен ли я с его отношением к Шекспиру? Я замялся, не понимая, кому я не должен повредить своими ответами в первую очередь – Толстому или Шекспиру. Как оказалось, мой ответ его не очень интересовал. Сам он был согласен с Толстым. Ему с детства казались глупыми шекспировские пьесы, в которых герои переодевались в женщин, и их не могла узнать даже родня.
«Они что там, на Лубянке, совсем спятили? Или это у них новая форма работы? – Я не знал, что думать. – А может, он просто отвлекает меня? А сам в это время кодирует? Или считывает мои мысли и передает их в Центр? Надо быть начеку и не думать ни о чем лишнем!»
В конце беседы лейтенант стал все чаще поглядывать на часы. Судя по всему, на беседу со мной у него было отведено определенное время. Ровно через час он сказал:
– Спасибо. Было очень интересно узнать вашу точку зрения на наших классиков.
Сказал так, будто сегодня ночью после нашего разговора этих классиков все-таки будут брать. Я еще раз перепроверил себя: не сболтнул ли чего лишнего про Достоевского, которого по меркам современных интеллектуалов любил недостаточно? Не настучал ли на Мастера с Маргаритой?
На прощание загадочный лейтенант улыбнулся улыбкой выигравшего шахматную партию:
– Не удивляйтесь, это у нас новые формы работы.
Похоже, он действительно читал мои мысли.
– Все, что надо, я выполнил. Пора возвращаться в отдел. Если еще будут вопросы, позвоню.
– Звоните. Но только заранее, чтобы к следующей нашей встрече я мог повнимательнее перечитать классиков.
Позже, в 93-м, когда мне показали выписку из досье на меня, я понял, в чем заключались их новые формы работы. Там была фраза, от которой повеяло воспоминаниями о нашей интеллектуальной прогулке по скверу: «С писателем Задорновым проведена беседа о его взглядах, указано на его не совсем верную морально-нравственную позицию. Задорнов обещал подумать и сделать выводы».
В Комитете, как и везде, уже тогда начали заниматься приписками. Это, видимо, и были их «новые методы работы».
