— Если судить по этим финансовым ведомостям, тебе не по карману мои услуги. Я стою недешево, Лора.
Она вздернула подбородок и выпрямилась в кресле. Нет, она не должна была просить его. И не должна была позволять убедить себя, что это лучший способ действия. Ей следовало предвидеть, что все это безнадежно, что Джералд Костес не поможет ей — даже если бы она и смогла оплатить его услуги.
— Ты никогда не стоил дешево, Джералд, — холодно сказала она, и, к ее изумлению, это вызвало у него едва заметную тонкую улыбку.
— Да, уж так и есть, — протянул он ровным тоном. — Не то что ты временами.
Новое оскорбление. И такое болезненное, мучительное, что Лора почувствовала почти тошноту. Это было похуже, чем все прочие оскорбления в тот их последний вечер на дне рождения, когда он обвинял ее в обмане и лицемерии. Она пыталась объяснить ему ситуацию с Эдвином, но лишь наталкивалась на все новые обвинения — слушать он ничего не желал. По его мнению, она обманула, унизила его, жестоко оскорбила. И он никогда больше не хотел видеть ее. Этот вечер оказался худшим в ее жизни. А мог быть самым счастливым.
Глазами, затуманенными обидой, она смотрела, как он обошел вокруг ее письменного стола, и сердце едва билось в ее груди. Джералд остановился в нескольких дюймах от нее. Она чувствовала исходившее от него тепло, но в глазах по-прежнему был холод. Зачем, ну зачем она затеяла все это? Ей следовало знать, что его пылкий темперамент не допускает даже мысли о примирении, о прощении.
— Ну как, ты хоть узнала за четыре года, что такое честь? — склонясь над ней, спросил он, и в голосе его прозвучала угроза. — Только не рассчитывай снова меня провести. Я больше не клюю на эти жалкие женские уловки.
Лора открыла было рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, но ее губы не смогли ответить ему. Они вдруг сомкнулись с его горячими и властными губами, и все ее силы, которые она приготовила для отпора, исчезли. Его руки скользнули по ее плечам, притягивая в том крепком объятии, которое в прежние годы лишало ее последних сил. Это всегда было прелюдией их страсти, и пусть сейчас все было совсем иначе, она все равно не могла устоять. Тщетно призывала она себя вырваться, дать отпор этой наглой выходке. Она ничего не могла с собой поделать.
На секунду, на какое-то мимолетное мгновение, ей показалось, что он успокоился. Желала ли она, чтобы это было так, чтобы он смягчился в своем гневе и они вернулись к тому, чем были друг для друга прежде, — страстными любовниками? Этого Лора не знала. Зато она знала, что Джерри Костес волнует ее по-прежнему, до полной потери контроля над собой. Да, он все еще занимает слишком большое место в ее сердце, и мысль эта вызывала отчаяние.
