Лора поела, сколько смогла, искоса время от времени поглядывая на него. Остального она не знала, вовсе нет. Он провел весь уик-энд здесь, ухаживая за ней. О чем он думал все это время? Наконец она поставила тарелку и потянулась за чаем.
— Тебе нет нужды оставаться, — тихо сказала она. — Ты можешь…
Он оглянулся на нее, и спокойно-равнодушное выражение его лица ясно дало ей понять, что у него не было другой причины оставаться здесь, как только позаботиться о страждущем живом существе.
— Я не могу тебя оставить. Ты нуждаешься во мне. Я тебе нужен.
Интересно, что бы он сказал, если бы она заявила, что он ей нужен навсегда? — спросила она себя. Оставил бы он Мэри-Лу и вернулся бы к ней?
— Я думаю, Мэри-Лу тоже нуждается в тебе, — отважилась заметить она. И наблюдала, изменится ли выражение его лица.
— Она уже поправляется, и кроме того, я же тебе говорил, что с ней ее сестра. А у тебя никого нет.
— Значит, ты испытываешь ко мне жалость?
Она и в самом деле должна была возбуждать жалость, подумалось ей. Ведь она была так несчастна. Джерри улыбнулся искренней улыбкой и подошел к ней. Сердце Лоры невольно затрепетало. Он наклонился, взял у нее из рук чашку и поставил на столик рядом со своей. Он держал ее пальцы в руке, а голос его был мягок и тих, когда он заговорил.
— Да, я испытываю к тебе жалость. А в данный момент испытываю и сильную жалость к самому себе. Я понимаю, что ты пытаешься сделать, Лора: ты хочешь вызвать меня на откровенность, хочешь узнать, что я в действительности чувствую к тебе. Ты постоянно упоминаешь Мэри-Лу, но она здесь ни при чем. Ты сказала мне много вещей, пока была в бреду, — пыталась объяснить, что произошло в ту ночь и…
Лора застонала и опустила голову в замешательстве.
— Пожалуйста…
— Что пожалуйста? Не смущать тебя? Я не собираюсь этого делать. Я только не хочу, чтобы ты предавалась заблуждениям.
Сердце ее болезненно сжалось. Он, может, и заботился о ней немного, но только и всего. Он пытался внушить ей, что это пустяк, что единственная причина, по которой он нянчился тут с ней, была в ее бедственном положении. Но ведь он называл ее «дорогая», и было другое, что заставило ее подумать…
— Заблуждения? — возмутилась она, и слезы заволокли ей глаза. — Я, может, и была в бреду, но не без сознания. Я чувствовала тебя, Джерри. Ты целовал меня — впрочем, ты всегда целуешь меня, изгоняешь призраков, как ты говоришь. Ты даже предположил, что мое полное подчинение тебе может стать исцеляющим средством. — Глаза ее были широко открыты от боли и обиды, а голос опустился до шепота. — И ты имел такую возможность, так почему же ты не воспользовался ею?
