— Тут нет воды, — пролепетала она.
— Это растопленный снег, — сказал он так тихо, словно боясь обеспокоить ее. — Ароматизированный твоими духами. Ты когда-нибудь мылась снегом?
Лора слабо улыбнулась.
— Никогда. Но это чудесно, — прошептала она.
— А теперь постарайся повернуться. Я вымою тебе спину.
Он помог ей повернуться, и она легла на бок, наполовину зарывшись в подушку лицом.
— Джерри, я же совсем не одета, — дрожащим голосом пробормотала она, вдруг поняв, что лежит обнаженная, но не имея сил что-то поделать с этим.
— Я же не могу мыть тебя в ночной рубашке, верно? И кроме того, она у тебя вся мокрая от пота.
— Я больна? — простонала она.
— Теперь тебе лучше, — успокоил он.
Вытерев ее насухо, он помог ей надеть чистую ночную рубашку — одну из тех, что, должно быть, нашел в шкафу. Рубашка была старая, но очень мягкая и удобная. Он взял с кровати теплое одеяло, укутал ее и перенес в кресло у огня. Оказавшись вне кровати, Лора поняла, что Джерри не сон, а реальность, и эта реальность была смущающей и тревожной.
— Джерри, как ты здесь оказался? — спросила она, глядя, как он меняет простыни на ее двуспальной кровати.
— Это сейчас неважно, Лора, — сказал он, не глядя на нее. — Я вот хочу устроить тебя получше.
— У меня грипп?
— Да, и довольно опасный. Более тяжелый, чем у… — Он остановился на полуслове, но, как плохо ни соображала Лора сейчас, она поняла смысл неоконченной фразы: более тяжелый, чем у Мэри-Лу.
Она повернула свое бледное лицо к пылающему огню в камине. Что было бы с ней, если бы Джерри не приехал? Это и в самом деле был не сон. Он был здесь, он ухаживал за ней и был так заботлив и добр. Она покачала отяжелевшей головой, пытаясь вспомнить, что же тут происходило. Неужели он без всякой иронии называл ее «дорогая», неужели он и в самом деле мыл ее разгоряченную кожу растопленным снегом?
— У меня… у меня был бред?
— У тебя был страшный жар. — Джералд подошел и встал над ней. — Однако ты уже выздоравливаешь.
— Спасибо, Джерри, — прошептала она и попыталась улыбнуться.
Он ничего не сказал, даже не улыбнулся, а просто поднял ее с кресла, и она вцепилась в него, прильнув головой к его шее и вдыхая его запах. Это заполнило ее воспоминаниями о прошлом, когда прикосновение к нему было радостью, всегда ей доступной, когда она была с ним и телом, и душой, а будущее обещало много счастья. Она закусила губу, когда Джералд уложил ее на холодные чистые простыни и подоткнул ей одеяло. Увы, этого никогда уже не будет снова — того чувства принадлежности кому-то, кого ты любишь и кто любит тебя. Он ведь любил теперь не ее.
