Его собеседника или кого-то похожего на него автор видел пару раз в Ростове-на Дону, в том его районе, о котором поют: «Левый, левый, левый берег Дона…» И оба раза отметил такт и уважение, с которым общались с ним люди. А поскольку автору однажды довелось видеть его в богатой шашлычной (издалека) в окружении благоговейно настроенной братвы голым по пояс, то можно было по достоинству оценить нательную живопись в виде татуировок сего неофициального лица.
Впрочем, доморощенный литератор просит прощения, что суется в такие чуждые ему сферы жизни, может быть, ему там нечего делать. А может, и есть что. А может, делать и нечего, но смотреть пора. Повнимательнее. И соваться тоже.
Так вот, в присутствии развеселого ростовчанина даже развязный житель Московии как-то съежился. Гость сказал хозяину так:
– Твой шизанутый братец всех нас достал. Если ты его через неделю не уберешь далеко и навсегда, то я сам отрежу ему башку.
Они еще о чем-то говорили, упоминая то ли Архангельскую область, то ли Карелию… Но это уже не существенно. Детали.
.. А через месяц в Астафьеве появился Мирза. Он медленно шел по улице деревни, по-стариковски шаркая ногами. Глаз не было видно из-под темных очков. Возле здания сельсовета он, кажется, обмочился. Его вели под руки два брата-близнеца и упрашивали сесть в иномарку, ползущую сзади. Но Мирза угрюмо шел и шел вперед…
А уже через две недели очень умный своим бандитским умом Ибрагим Мирзаев принимал пилораму. Он был бодр, энергичен, мог руководить кем угодно восемнадцать часов в сутки и не обнаруживал никаких следов душевной болезни.
Первое, что сделал Мирза, обретя себя, – это уехал куда-то на неделю, потом вернулся. А уже после его возвращения в Астафьеве стали появляться новые лица, и жизнь деревни изменилась коренным образом.
20
Трое лежали в темноте.
– Я вот киномехаником в клубе подрабатывал. Представьте себе – августовский вечер, еще теплый и ласковый, полный зал народу, приезжих. Все за лето друг с другом перезнакомились, друг другу поднадоели… Поэтому танцы с заезжим ансамблем – праздник, новая кинокартина – праздник. И все как в театре на большой премьере, только в меньших масштабах. Весь социум налицо. На первом ряду интеллигенция сельская, вы вот, Алексеев, еще человек пять или шесть, рядом администрация совхоза, потом как обычно: кто поважнее, поавторитетнее да понаглее. И так далее. И вот начинаю я фильм показывать. Сам смотрю, но как будто со стороны. Мне видно, и что на экране происходит, и в зале что творится…
