Прошли Шаман-камень. Шамана именно в этот момент не было. Когда проходили деревню Каменка, голопузый небритый абориген в грязных джинсах попросил нас перевезти его на другой берег. Река была метров 40 шириной.
- Неохота ноги мочить, - пояснил он свою блажь. Его земляки стояли на другом берегу и делали вид, что ловят рыбу. Байдарка адмирала, которой я доверил везти мою гитару работы великого Страдивари, причалила и взяла на борт сухого пассажира. А река была здесь мелкая, по пояс.
- Мы же - люди и должны делать друг другу добро, - сказала Оля Олегу. Всякое доброе дело должно быть наказуемо, подумал я. И как в воду глядел. Сзади раздались крики, проклятия, стоны. Я оглянулся и увидел, что байда адмирала перевернута, и все, кто там был, чудом спасшиеся члены команды и пассажир, намочили ноги до головы. Я развернулся и на бешеной скорости поспешил спасать свою гитару. Но было уже поздно.
Вот показания одной из потерпевших, Зверевой Ирены:
- Это похоже на сон, на страшный тягостный сон. Оказываешься под водой, с веслом в руках, не знаешь, куда грести... Кругом холодно... Потом выделяется этот, ... адреналин! Да! И сразу - тепло, всплываешь...
Так адмирал с Иренкой и в этом году открыл купальный сезон. Сергей же счастливо избежал окунания, он предусмотрительно ждал на берегу. Началась разборка. Боря уверял, что лодку прижало к подводному камню. Небритый любитель сухих ног божился, что камней на этом месте нет. Скорее всего, это была провокация. Абориген ушел в бунгало надевать сухие штаны, остальные пострадавшие вылили воду из сапог; я же подсушил чехол гитарный и вылил воду из инструмента. Все, хана гитаре. На берегу в иле валялся утюг. Тоже не доплыл. Это - судьба. На всякий случай я стал привязывать к своему телу пустые пластмассовые баллоны из-под импортных напитков, для придания себе плавучести и непотопляемости в этом опаснейшем походе.
Поплыли дальше искать место для сушки. У пологой скалы наша эскадра в лучах заката вошла в спокойные воды лагуны близ Сенькиного камня. По реке шли пузыри и пена. Наверно, тот пузатый абориген опять переправлялся через реку, теперь уже со свердловчанами...
Берег был ровный. По другую сторону скалы встали наши новые знакомые свердловчане. Они убедили нас не брать воду из реки, - вода вся в химикатах, не хватает только цианистого калия, но местные как-то выработали к ней иммунитет. Летают апрельские уральские комары, огромные, полосатые как пчелы. Это ж какими они будут в июле, когда подрастут?!! Кусают совсем не больно и кровь пьет осторожненько. Добрые, как все уральцы. Вечером у костра подняли бокалы с клюковкой. (Клюковка - фирменный прохладительный напиток из спирта и клюквенного сока). За начало маршрута и за открытие купального сезона. При этом я испытал чувство глубокой благодарности вампира, который вкусил 50 мл. свежей человеческой крови. После этого народ захотел кушать. А я вообще был голодный, как волк в пустыне. Но повара что-то медлили, рискуя жизнью. Поэтому я с верным человеком решил украсть пару банок тушенки и буханку хлеба. Пошел в палатку, вроде бы за гитарой, а там - Боря с Лешей шьют спальник для всех. Другого времени не нашли. Попросили помочь вдевать нитку в иголку, потому что я был самый трезвый и мог попасть, куда надо. Вот я целый час и вдевал. Свеча горит, романтика... Потом пришел Леня Дубовский за мной. И тоже стал помогать. За Ленями пришел Дима. За Димой - Игорь. Периодически у костра кто-то кричал, садистки хихикая, что горят мои сапоги. Но я все вдевал и вдевал, пока спальник не был готов. Тут еще и уральцы подгребли с гитарой и бутылкой, углублять знакомство. А мы трусливо, как бабы, шьем спальник. Наконец, уралец Николай, спортсмен-лыжник, только почему-то без лыж, залез к нам внутрь, и сверкая золотыми зубами, стал говорить про дружбу между байдарочниками всех стран, городов и национальностей. За ним следом влез его друг Шура, тоже без лыж. Долго они нам втолковывали, что шитье спальника - женское дело. Но для Бори это - все равно, что укладка парашюта для десантника, тем более, что ему в этом спальнике придется спать на пике Коммунизма.
