Но, едва мы отдохнули и поели с дороги, Брауншвайгский герцог пригласил нас в тюрьму, где как раз в это время томилась пойманная ведьма. Поначалу я был удивлен, увидев палача и обычные орудия пыток. Но потом, рассудив здраво, пришел к выводу, что мой наставник получил фальшивую информацию на счет излишнего миролюбия местного сеньора, в то время как здесь творилось тоже, что и везде.
Ведьму раздели, и палачи приступили к своей обычной работе. Ну и разговорчива же, сударыня, доложу я вам, оказалась эта женщина. Мало того, что она почти сразу же созналась, что много раз бывала на шабаше на горе Брокен, так она начала рассказывать о том, каких чудес там повидала. Герцог Брауншвайгский был ученым человеком, желающим добраться до самой глубины проблемы, поэтому он велел двум писарям записывать за ведьмой, и та поведала о разврате и плясках с чертями. О поедании некрещеных младенцев и полетах на метле.
Когда же ее стали спрашивать, кого она видела там, и она сказала, что похуже любых ведьм и даже чертей были четыре настоящих иезуита, частенько являющихся на шабаш. Все они были на самом деле отъявленнейшими колдунами и оборотнями. Эти развратники превращались то в козлов, то в хряков для того, чтобы в таком обличие вступать в противоестественные отношения с ведьмами. Этих мерзавцев боялись все ведьмы, потому что они были необыкновенно изобретательны в блуде и доставляли ведьмам одну только боль, так что многие умирали, не выдержав надругательства над собой.
Когда же палач потребовал назвать имена проклятых иезуитов, ведьма, – фон Шпее улыбнулся, отхлебывая из своей кружки, – не догадываетесь, любезная фрау?
Грета отрицательно помотала головой. Рассказ отца Фридриха казался ей увлекательным и одновременно излишне уж скабрезным для духовного лица и тем более для женских ушей, коим он предназначался. Муж бы ни за что не позволил себе рассказывать ей такое!
– Она назвала наши имена, места рождения, проживания и службы. Потом она подошла к нам и, тыча в лицо каждого окровавленным пальцем с выдранным ногтем, дала показания, глядя на нас безумными глазами и повторяя наши имена и свои проклятия.
Это было настолько страшно, что один из братьев тут же рухнул в обморок, двое других попытались было бежать, но куда денешься из хорошо охраняемой тюрьмы? Что же касается меня, то я так и вовсе не мог пошевелиться от страха.
Ужасные палачи стояли против нас, точно цепные псы, ожидая команды своего господина взять нас живыми или мертвыми. Я представлял уже себя на дыбе или с раздробленными в испанских сапогах ногами. Поджаренным на медленном огне или с содранной со спины кожей. О, господи, я был невиновен, но показаний проклятой ведьмы было достаточно, для того чтобы со мной не церемонились.
