Еще хуже дело обстояло с отчаянной Катрин Мегерер, женой помощника палача Михеля Мегерера – эта женщина неистово желала жить.
Ознакомившийся с протоколами ее допросов, Петер Миллер заметил в них явные несуразности, рассчитывая спасти претерпевшую уже так много женщину. Но в тот день, когда Миллер обратился с просьбой к верховному судье фон Канну передать ему подсудимую Катрин Мегерер, она вдруг скончалась во время пытки.
Как это было записано в протоколе, женщина умерла внезапно, так что никто просто не успел придти ей на помощь.
Осмотрев труп несчастной Катрин и вызвав к себе присутствующих на допросе стражников и писаря, Миллер устроил собственное расследование и выпытал у них настоящую причину «скоропостижной смерти» жены друга. Впрочем, им не было никакого смысла отпираться, так как согласно того же протокола подсудимая Мегерер была посажена на ведьмин трон в полдень, в 12.10 под ним был разведен костер. После чего палачи и стража отправились обедать, так что, выйдя из-за стола в три часа дня, они сняли с кресла поджаренный труп.
На лицо была явная месть третьего судебного исполнителя Герберта Веселина за смерть своей супруги Гертруды.
* * *
На очередном собрании у бургомистра, куда явились одетые в траурные одежды судебные исполнители, ибо все они овдовели в результате последних проверок, Петер Миллер представил своего сына Клауса, как своего ученика и законного продолжателя древнейшей семьи палачей Оффенбурга. Это было кстати, так как по его ходатайству третий судебный исполнитель Герберт Веселин формально был под судом за погибшую во время пытки подсудимую и остальные судебные исполнители ходили с петлей на шеях.
Когда окружной судья Иероним Тенглер спросил Петера Миллера, куда он дел свою супругу, имя которой достаточно часто фигурировало в протоколах допросов ныне покойных жен судебных исполнителей, тот объявил, что его супруга Грета Миллер умерла, находясь в доме своего отца в Кельне.
Не будучи предупрежден о хитрости отца, Клаус побледнел и разрыдался, прижимаясь к черному камзолу Петера. Утешая сына, первый палач Оффенбурга думал только об одном, как им поскорее сбежать из проклятого города, чтобы где-нибудь далеко отсюда соединиться снова с давно ожидающей их Гретой.
Хотя, должно быть, тогда ее будут звать уже не Грета, у нее будет другое имя, другие родители, она будет жить в другом городе. Но палач Миллер прекрасно знал, что это будет именно она, его возлюбленная, жена и мать их единственного сына Клауса – Грета.
