Писали на молодую и красивую жену Бэка, что та-де за неимением приданого применила приворотный заговор с тем, чтобы выйти замуж и стать уважаемой горожанкой.
Кляли жену Миллера за пристрастие к цветам и за то, что, вопреки всему, она принимала участие в судьбах подследственных ведьмах. Значит была одной из них.
Жену Филиппа Баура обвиняли в том, что она-де любовница дьявола и из любви к роскоши и веселью требовала от мужа, чтобы тот вытягивал признания из невиновных. Это подтверждалось уже тем, что Филипп Баур получал за свою работу чуть ли не втрое больше по сравнению с любым другим судебным исполнителем, включая первого палача Оффенбурга Петера Миллера. А его очаровательная дочь Эльза Баур была уличена в том, что она неоднократно летала с матерью на шабаш и была приготовлена для вступления в любовный союз с дьяволом, который должен был состояться в день ее свадьбы с судебным исполнителем Густавом Офелером.
Против жены Герберта Веселина, которую все любили и всегда ставили в пример за то, что та ездила на богомолья и ни разу не пропустила ни одной воскресной мессы, было выдвинуто обвинение в том, что она посвящала в ведьмы женщин, которые только проходили мимо нее, брызгая в них специальной микстурой и приговаривая заклинания.
Жена Михеля Мегерера обвинялась в убийствах нескольких младенцев, с матерями которых она либо была знакома, либо жила на одной улице.
Сразу же после получение всех этих писем бургомистр сначала схватился за голову, а затем повелел немедленно арестовать всех чертовок и, если кто-нибудь попытается встать на защиту этих служительниц дьявола, применять силу.
Так, в одной камере в тюрьме в один день оказались сразу же пять жен судебных исполнителей, двоих из которых – Катрин Мегерер и Магдалину Бэка – арестовывали их собственные мужья, дежурившие в этот день в городе.
Все женщины были тотчас же переодеты в тюремные робы, их посадили на жесткий, холодный пол, заковав ноги в колодки.
Никто из дежуривших в тот день судебных исполнителей не спешил начинать допросы, так как все прекрасно понимали, что, в случае, если не удастся доказать, что женщина виновна, после можно схлопотать от ее мужа. С другой стороны, если бы удалось вытянуть признания как минимум у одной из арестованных, можно было бы доложить бургомистру, что значащаяся как подруга сознавшейся по Бамбергскому делу ведьма схвачена и обличена полностью. А, следовательно, был шанс, послав на костер жену сослуживца, спасти от страшной участи свою собственную.
