Палач, сын палача | страница 4



– Все хорошо, господин Крохт, – Петер попытался увести с улицы Клауса, но кузнец решил, что его объяснения случившегося пришлись не по нраву палачу, поэтому он потащился за Миллером, громыхая на всю улицу о том, какой у них в Оффенбурге замечательный палач:

– Господин Миллер и в тюрьме людей лечит, кто заболеет. И настойки, какие ни попросишь, изготавливает! И ведьму завсегда спознать могет. А ведь всем известно, что все беды от ведьм!

– Верно говоришь! – к кузнецу подошел бывший солдат. – Господин Миллер так вытянул в колодках мою ногу во время допроса по делу старой Марты Бирсфельд, что та хрустнула, а потом снова стала гнуться. А ведь все соседи знают, что я был ранен в схватке с людьми знаменитого Кровавого Перца, чтоб черти припекли его хилую задницу в аду! И с тех пор уже не мог встать на ногу и передвигался только при помощи костылей!

– Хорошо, хорошо, – Петер Миллер открыл дверь в дом, затолкнув туда сына и продолжая раскланиваться с соседями.

В этот момент взгляд его упал на стоящего в толпе офицера в мундире цвета вареного рака с золотыми позументами на груди, как носили офицеры личной гвардии бургомистра, и, обреченно вздохнув, пригласил его войти.

Растроганный здравицами, которыми соседи славили его отца, Клаус замешкался было в прихожей, снимая уличную обувь.

В то время как офицер вдруг приблизился почти что вплотную к Петеру и тихо, но внятно произнес:

– Меня прислал к вам магистр ордена. Скажите только «да» или «нет». Только это и хочет услышать от вас Гер Кульер, этого желают все наши братья. Решайтесь, господин Миллер. Как честный человек, вы не можете стоять в стороне, наблюдая, как мир сползает в преисподнюю! Умоляю вас, скажите магистру «да», и мы все не пожалеем положить свои жизни для защиты вас и вашей семьи!

– В том-то и дело, дражайший господин Мейфарт, что, как честный человек, я не могу рисковать жизнями своих близких. Кроме того, то, чего вы требуете от меня – совершенно незаконно. А я всегда придерживался буквы закона.

– Но люди же гибнут! Бароны наживаются на аутодафе, а беднейшие из бедных оплачивают своей кровью их роскошества! Решайтесь, Гер Миллер, и господь не оставит вас! Жители нашего города знают вас как самого справедливого, честного и добропорядочного человека. Не побоюсь этого слова, но на сегодняшний день вы единственная надежда Оффенбурга.

С этими словами офицер порывисто сжал руку палача и распахнул дверь на улицу, махнув на прощание черной шляпой с алым страусовым пером.