– Ваша честь, – Петер поднял на судью свои ясные голубые глаза. – Я, конечно, рад помочь. Кроме того, это моя обязанность перед городом, но только не уточните ли вы, что именно я должен сделать?
– Похититель и насильник пойман, девица спасена и в настоящее время вместе со своим отцом находится недалеко отсюда с тем, чтобы прибыть в тюремную часовню по первому вашему зову.
– Вы хотите сказать, что я должен заставить Ганза Гортера жениться на госпоже… – Петер закашлялся, чтобы не назвать всем известного и давно пытающегося сорваться с уст имени.
– Вот именно. Мы не можем послать на казнь мерзавца, потому как в этом случае благородная девица будет опозорена до конца своих дней. Поэтому барон и обещает прекратить преследования Гортера, назвав его своим зятем.
– Разве мало того, что проклятый Ганз Гортер похитил девушку из благородного дома и мучил ее несколько дней? Вы требуете от меня, чтобы я помог передать теперь ее же ему, чтобы господин Гортер продолжал издеваться над несчастной теперь уже на законных основаниях?!
– Что делать, господин Миллер! – судья Тенглер всплеснул руками. – Что делать, нам придется подчиниться! Высокому суду остается одно из двух, либо казнить насильника, либо заставить его жениться на своей жертве, тем самым смыв ее позор.
– Какой позор?! – Петер понимал, что зашел уже за дозволенную грань, но не мог остановиться. – Ваша честь, – Миллер резко развернулся, так что его взгляд встретился с взглядом окружного судьи, – разрешите вопрос, как поживает ваша дочь?
Удар достиг цели, судья Тенглер смертельно побледнел, затравленно глядя на палача.
– Скажите, Гер Тенглер, можете ли вы, находясь в здравом уме и трезвой памяти, отдать свою дочь, чуть было не умершую от холода в заброшенном доме, смогли бы вы после спасения вернуть ее в руки ее похитителя, если бы обстоятельства были схожими?
– Моей дочери только шесть лет… – язык судьи заплетался, он облизал пересохшие губы, с ужасом обводя взглядом присутствующих.
– Как вы знаете, по предписанию, взятому из книги господ Инститориса и Шпренгера, девочка шести лет считается пригодной к соитию и деторождению.
– Но дьявол фон Бер не насиловал мою дочь! Он похитил ее единственно с целью получения выкупа! Клянусь богом, господин верховный судья, он не дотронулся до моего ребенка!
– А если бы! – Петер не сводил с судьи приковывающего взгляда. – Если бы госпожа Мария Шварцкоф была ваша дочь, вы отдали бы ее во второй раз в руки насильнику?
