Крошечный зеленый огрызок выпал у Матта из пальцев.
— Ке ластима! Надо будет принести тебе из Большого Дома еще. Там дети такие богатые, не заметят, даже если целая коробка пропадет. — Селия вздохнула. — Но я возьму только несколько штучек. Мышке лучше не оставлять следов на куске масла…
На ужин они поели кесадилью и энчиладу.[4] Пища тяжелым комом легла Матту на желудок.
— Мама, — попросил он, — расскажи мне о детях из Большого Дома.
— Не называй меня мамой! — взорвалась Селия.
— Прости.
Запретное слово само слетело с его губ. Селия не раз говорила, что она ему не настоящая мать. Но у всех детей по телевизору были мамы, и Матт привык (по крайней мере, про себя!) считать Селию своей матерью.
— Я люблю тебя больше всех на свете, — торопливо добавила женщина. — Никогда этого не забывай! Но тебя, ми вида, мне просто одолжили…
Матт плохо понимал слово «одолжили». По его представлениям, оно означало, что ты кому-то что-то даешь на время. Но это значит, что тот, кто «одолжил» его Селии, может когда-нибудь потребовать его обратно.
— Уж поверь мне на слово, ми вида, все дети в Большом Доме — отъявленные негодники, — охотно пустилась в рассказ Селия. — Ленивые, как коты, и такие же неблагодарные. Переворачивают всё вверх дном и заставляют горничных убирать за ними. Работаешь как про́клятая, готовишь необыкновенные пирожные с сахарными розочками, фиалками и зелеными листиками, а «спасибо» из них и клещами не вытянешь — никакой благодарности! Набьют свои самодовольные рты и заявят, что на вкус хуже глины!
Селия нахмурилась. Видимо, этот случай произошел совсем недавно.
— Их зовут Стивен и Бенито, — напомнил Матт.
— Бенито — самый старший, ему семнадцать. Вот уж кто дьявол во плоти! Ни одной девчонке на Фермах прохода не дает. Но ты об этом не думай, ми вида, — это дела взрослые, скучные… В общем, Бенито вылитый отец, то есть пес в человечьем обличье. В этом году он уезжает в колледж, и я рада, что больше его не увижу.
— А Стивен? — терпеливо спросил Матт.
— Он чуточку получше. Иногда мне даже кажется, что у него есть душа. Он водится с дочками Мендосы — девочки, вроде, неплохие, хотя одному богу известно, что они здесь делают, среди нашей-то своры.
— А как выглядит Стивен? — Матту ужасно хотелось узнать, как звали детей, приходивших к его окну.
— Ему тринадцать. Довольно крупный для своих лет. Волосы песочного цвета. Голубые глаза…
«Наверно, это он и есть», — подумал Матт.
— Как раз сейчас семейство Мендосы гостит в Большом Доме. Эмилии тоже тринадцать, очень красивая девочка, черноволосая с карими глазами.
