— Это ты во всём виноват! — Роза схватила мальчика за волосы.
Матт завопил от боли.
— Ори сколько влезет, скотина, это тебе не поможет. Никто тебя не услышит! Всё это крыло пустует, потому что в нём живешь ты! Даже свиней сюда не пускают! — Роза приблизила свое лицо — яростное и бледное — к его — заплаканному и испуганному. Сухая кожа туго обтягивала острые скулы. Глаза выпучились, и Матт увидел нездоровую желтизну белков. Она походила на демона из комиксов, которые Селия изредка приносила ему из Большого Дома.
— Я могла бы убить тебя, — тихо произнесла Роза. — И спрятать твои косточки под полом. И когда-нибудь я так и сделаю. — Она с силой швырнула мальчика на пол. Матт потер голову там, где она держала его за волосы. — А может, и не сделаю. Кто его знает… Но одну вещь заруби себе на носу: теперь я твоя хозяйка. Так что лучше не зли меня!
Дверь с грохотом захлопнулась. Несколько минут Матт сидел, парализованный ужасом. Сердце колотилось как бешеное, тело взмокло от пота. Что она хотела сказать? На какие гнусности она еще способна?! Постепенно дрожь прошла, дыхание выровнялось. Он подергал ручку, но даже в припадке ярости Роза не забыла запереть дверь. Матт дохромал до окна и стал смотреть на яркую полоску травы и цветов за стеной.
В тот же вечер двое садовников, стараясь не глядеть на Матта, вынесли из комнаты кровать. Роза следила за ними с плохо скрываемым злорадством. Потом вынесла ведро, которым Матт пользовался с самого первого дня пребывания в доме.
— Делай свои дела в углу, на газеты, — сказала Роза. — Как собака…
Матту пришлось лечь на цементный пол без всяких одеял и, конечно же, без подушки. Спал он плохо, а наутро всё тело ныло, как больной зуб. Пришлось сходить на газеты, и это было стыдно и пакостно…
Когда пришло время завтрака, Роза поставила на пол поднос со скудной снедью и сразу же вышла. Даже не стала ругаться. Сначала Матт был этому только рад, но потом ему стало совсем плохо. Даже сердитые слова лучше, чем ничего. Дома у него были плюшевый мишка, собачка и Педро Эль Конехо. Они не разговаривали, но их хотя бы можно было обнять. Где они теперь? Наверное, Селия их выбросила, потому что знает, что он не вернется…
За едой Матт непрерывно плакал. Соленые слезы скатывались по щекам и падали на черствый кусок хлеба.
Вечером Роза принесла безвкусное жаркое с серой, как цемент, подливой. Ни ложки, ни вилки на подносе не было, поэтому Матту пришлось зарыться в миску лицом. К жаркому полагались вареный кабачок, яблоко и бутылка воды. Он съел всё, потому что был голоден, но еда ему страшно не понравилась — а еще она напомнила, как вкусно готовила Селия…
