— Где врач? — спросил Стивен.
— Придется подождать. Он у твоего дедушки. А пока что надо его вымыть, — сказала Роза.
Служанки распахнули тяжелые двустворчатые двери; за ними оказалась такая красивая комната, каких Матт в жизни не видывал. Под высоким потолком тянулись резные балки, стены были оклеены шелковыми обоями с тысячами птиц. У Матта перед глазами всё кружилось, и ему почудилось, что птицы живые. А еще он увидел диван, расшитый цветами: их оттенок переливался от лавандового до нежно-розового, как перья на голубином крыле. На этот диван Роза и собиралась его положить.
— Я слишком грязный, — протестующе залепетал Матт. Селия всегда ругалась на него, если он залезал на кровать с грязными ногами.
— Еще какой! — сварливо согласилась Роза. Служанки расстелили поверх чудесного дивана белоснежную простыню и опустили на нее Матта. Он с ужасом подумал, что, если испачкает кровью эту простыню, ему влетит еще сильнее.
Роза достала пинцет и принялась вытаскивать из его ладоней и ног осколки стекла.
— Ну-ка, ну-ка! — шептала она, бросая стекляшки в стакан. — А ты смелый, не плачешь…
Но Матт не чувствовал в себе никакой смелости. Он вообще ничего не чувствовал. Его тело словно уплыло куда-то далеко-далеко, и он смотрел на склонившуюся над ним Розу как на картинку по телевизору.
— А раньше он кричал, и очень даже громко, — сообщила Мария. Малышка приплясывала вокруг, чуть ли не подпрыгивала, стараясь не пропустить самого интересного.
— Не задирай нос! — осадила сестру Эмилия. — Сама-то вопишь во всё горло от крохотной занозы в пальце.
— А вот и нет!
— А вот и да!
— Ненавижу тебя!
— Да на здоровье! — хмыкнула Эмилия. Девочка с замиранием сердца смотрела, как из порезов Матта снова потекла кровь. — Когда вырасту, стану врачом, — заявила она.
Горничные тем временем принесли ведро воды и полотенца.
— Осторожнее, — сказала Роза. — Правая нога сильно поранена.
У Матта звенело в ушах. Он почувствовал прикосновение теплой воды, и внезапно боль вернулась. Она пронзила всё тело от правой ступни до самой макушки. Он раскрыл рот, чтобы закричать, но не смог выдавить ни звука. От боли перехватило дыхание.
— Боже мой! Наверно, внутри стекло осталось, — вскричала Роза, подхватывая Матта под плечи. Что-то — едва ли не злость, — прозвучавшее в ее голосе, заставило мальчика сжаться как от удара.
Туман, окутывавший Матта, понемногу рассеялся. Ладони, ступни, колени полыхали такой яростной болью, о возможности существования какой он даже не подозревал.
