Луч фонаря вернулся к граффити.
— Думаешь, он хотел сообщить, что болеет за «Львов»? У них и без того дела хуже некуда…
— Плотник не любит крокет, — отрезал усатый. Только предположение, но старший констебль не сомневался, что так оно и есть. Плотник и простые радости жизни несовместимы. — Надо искать в отбросах, — сказал он, указывая пистолетом на баки.
Они пошли вдоль стены, с грохотом откидывая крышки и сбрасывая на землю верхний слой мусора. Глубже лезть не хотелось, но это было в духе Плотника — унизить полицию, заставить с головой зарыться в помои.
«Ответ» нашли в четвертом баке. Младший констебль заглянул внутрь и отпрянул. Его напарник едва успел поймать крышку, прежде чем та захлопнулась.
— О боже! — младший констебль прикрыл рот ладонью.
Поверх смятых газет, картофельных очисток, огрызков и костей лежало большое блюдо в виде створки раковины. А на блюде — голова девушки, лист салата и спираль темного соуса.
Луч фонарика отплясывал кадриль на крышке бака. Младший констебль не сразу сообразил, что причина — дрожащие руки. Напарник молчал, тяжело дыша сквозь сжатые зубы.
У нее были белые волосы. Даже сейчас они вились, а на солнце наверняка пушились белоснежным облачком. Как пух одуванчика. Широко открытые глаза, большие и влажные… На уголке губ застыла капелька крови.
— Красивая, — сказал констебль.
— Угу, — подтвердил напарник. — Не повезло…
Он достал из кармана пачку «Кэмела».
— Держи, — сказал он. — Помогает. Твоя первая?
Констебль кивнул. Кадык ходил ходуном; полисмен едва сдерживал приступы тошноты. Не от отвращения — Плотник работал чисто, — от ужаса случившегося. Слишком легко представить на месте жертвы знакомую, подругу или сестру.
— Д-доброй ночи, — раздался за спиной вежливый голос.
Младший констебль закричал. Вопль сорвался на хрип. Крышка мусорного бака с грохотом захлопнулась. Второй констебль отпрыгнул, выхватывая пистолет.
— Не двигаться! — заорал он. — Руки на голову! Лечь на землю!
Его напарник, путаясь в ремнях и застежках, также вытащил оружие.
Незнакомец не шелохнулся. С легким недоумением он смотрел на полисменов.
Он был без плаща и шляпы — неподходящий вид для прогулок под дождем. Мятый, насквозь промокший костюм казался темнее, чем был, узел тонкого галстука съехал набок, к ботинку прилип обрывок газеты. Незнакомец выглядел растрепанным, рассеянным и немного задумчивым. Он часто моргал и щурился от дождевых капель. Точно не морж.
— Тебе сказали — руки за голову! — рявкнул младший констебль. Для пущей убедительности он взмахнул пистолетом.
